Какой пример привел сэм харрис чтобы проиллюстрировать как машины могут лечить людей
Какой пример привел сэм харрис чтобы проиллюстрировать как машины могут лечить людей
Ни к чему делать эту лекцию более депрессивной, чем надо.
Однако кажется чрезвычайно вероятным, что интеллект варьируется в куда бóльших масштабах, чем мы себе сейчас представляем, и если мы создадим устройства, которые будут умнее нас, они, очень вероятно, будут осваивать эти масштабы невообразимыми для нас способами и превзойдут нас невообразимыми способами.
И важно признавать, что это верно в силу одной только скорости. Так? Представьте, что мы построили сверхразумный ИИ, который не умнее среднестатистической группы учёных из Стэнфорда или МТИ. Электронные схемы примерно в миллион раз быстрее биохимических, поэтому машина будет думать в миллион раз быстрее, чем создавший её разум. Вы запускаете её на неделю, и она выполняет 20 000-летнюю работу интеллекта человеческого уровня неделю за неделей. Как мы только можем понять, не говоря о том, чтобы сдержать, ум, работающий с подобной скоростью?
Ещё беспокоит, если честно, вот что: представьте себе наилучший сценарий. Представьте, что у нас в распоряжении проект сверхразумного ИИ, не угрожающего безопасности. У нас сразу оказывается идеальная разработка. Как будто она дана нам свыше и работает точно так, как задумано. Это устройство было бы идеально для снижения трудозатрат. Оно может придумать машину, которая построит машину, которая сможет делать физическую работу, питаясь энергией солнца приблизительно по цене сырья. Это означает конец изматывающей работы для людей. Это также означает конец большей части умственной работы.
Возможно, звучит неплохо, но спроси́те себя, что бы случилось при нынешнем экономико-политическом устройстве? Кажется вероятным, что мы станем свидетелями такого уровня имущественного неравенства и безработицы, какого не наблюдали раньше. В отсутствие желания сразу поставить новые блага на службу человечеству несколько магнатов смогут украшать обложки деловых журналов, пока остальные будут голодать.
Что бы сделали русские или китайцы, узнав, что некая компания в Силиконовой долине на грани внедрения сверхразумного ИИ? Такое устройство могло бы спровоцировать войну, наземную или кибер-войну беспрецедентного размаха. Это сценарий, в котором победитель получает всё. Полугодовое преимущество в такой конкуренции — всё равно что преимущество в 500 000 лет как минимум. Поэтому представляется, что даже слухи о такого рода прорыве могут привести человечество в неистовство.
Одна из самых пугающих вещей, как мне кажется, на данный момент — это те слова, которые твердят все исследователи ИИ, когда хотят звучать обнадёживающе. И чаще всего нас просят не беспокоиться по причине времени. До этого ещё далеко, если вы не знали. До этого, вероятно, ещё лет 50 или 100. Один исследователь сказал: «Волноваться о безопасности ИИ — всё равно что волноваться о перенаселении Марса». В Силиконовой долине это означает: «не морочь этим свою милую головку».
Кажется, что никто не замечает, что ссылаться на отдалённость во времени — нарушение всякой логики. Если интеллект — лишь результат обработки информации и мы продолжим совершенствовать технику, мы создадим некую форму сверхинтеллекта. И мы не имеем понятия, сколько времени займёт создание для этого безопасных условий. Позвольте повторить. Мы не имеем понятия, сколько времени займёт создание для этого безопасных условий.
И если вы не заметили, 50 лет — не те 50 лет, что раньше. Вот 50 лет по месяцам. Вот так давно у нас есть iPhone. Так долго «Симпсонов» показывают по ТВ. Пятьдесят лет — не так много для решения одной из важнейших для нашего вида задач. Опять же, нам не удаётся выстроить подобающую эмоциональную реакцию на то, что по всем признакам нам предстоит.
Специалист в области информатики Стюарт Рассел провёл хорошую аналогию. Он предложил представить, что мы получили послание от внеземной цивилизации, в котором говорится: «Земляне, мы прибудем на вашу планету через 50 лет. Готовьтесь». И теперь мы просто считаем месяцы до посадки их корабля-носителя? Мы бы немножко больше суетились.
Ещё мы якобы не должны волноваться потому, что эти машины не могут не разделять наши ценности, так как будут буквально дополнениями к нам самим. Они будут присоединены к нашему мозгу, и мы по сути станем их лимбической системой. Теперь на миг задумайтесь, что самый безопасный и единственно благоразумный путь, по рекомендациям, — имплантация этой технологии прямо в мозг. Это действительно может быть самым безопасным и благоразумным путём, но обычно озабоченность безопасностью технологии нужно развеивать до того, как запихивать её себе в голову.
Более глубокая проблема в том, что создание сверхразумного ИИ как такового кажется намного легче, чем создание сверхразумного ИИ и всех нейротехнологий, необходимых для их бесшовной интеграции с нашим разумом. Учитывая, что компании и правительства, ведущие эту работу, могут представлять себя участниками гонки против всех остальных и для них выиграть гонку значит выиграть весь мир, учитывая, что вы не уничтожите его через секунду, тогда вероятным кажется, что самое простое будет сделано в первую очередь.
К сожалению, у меня нет решения этой проблемы, кроме рекомендации, чтобы больше людей задумывались о ней. Я думаю, нам нужно что-то вроде проекта «Манхэттен» в области искусственного интеллекта. Не чтобы его создать — я думаю, это неизбежно случится, — а чтобы понять, как избежать гонки вооружений и создать его так, чтобы это совпало с нашими интересами. Когда говоришь о сверхразумном ИИ, который может менять себя сам, кажется, что есть только одна попытка для создания правильных начальных условий, и даже тогда нам нужно совладать с экономико-политическими последствиями их правильного создания.
Но как только мы признаем, что источник интеллекта — обработка информации, что интеллект основан на некой подходящей вычислительной системе, и признаем, что будем совершенствовать эти системы непрерывно и что предел сознания, весьма вероятно, намного дальше, чем мы сейчас представляем, тогда мы должны признать, что мы в процессе создания своего рода бога. Теперь самое время убедиться, что мы сможем с ним ужиться.
Сэм Харрис: Можем ли мы создать ИИ и сохранить над ним контроль
Сверхразумный искусственный интеллект внушает страх? Так и должно быть, говорит нейробиолог и философ Сэм Харрис, и не только в гипотетической перспективе. Мы неминуемо создадим машины со сверхчеловеческими способностями, но мы еще не решили проблемы, связанные с созданием того, что, возможно, станет обращаться с нами так же, как мы обращаемся с муравьями
Сэм Харрис Будущее
Я хочу поговорить о неспособности к интуиции, от которой страдают многие из нас. Фактически, это неспособность распознавать определенную опасность. Я опишу сценарий, который назвал бы одновременно пугающим и вполне вероятным, и это не хорошее сочетание, как выясняется. Все же вместо того, чтобы пугаться, многие подумают, что то, о чем я говорю, здорово.
Я расскажу, как наши достижения в развитии искусственного интеллекта могут в итоге нас уничтожить. По-моему, вообще трудно понять, как они могут нас не уничтожить или не побудить к самоуничтожению. Все же, если вы в чем-то схожи со мной, то вам нравится думать о таких вещах. И эта реакция — часть проблемы. Эта реакция должна вас беспокоить. И если бы мне надо было убедить вас, что нам грозит всемирный голод из-за изменения климата или некой другой катастрофы и что ваши внуки или их внуки, вероятно, будут жить вот так, вы бы не подумали: «Интересно. Хорошее выступление».
Суть в том, что что-то должно будет уничтожить цивилизацию в нашем понимании. Только представьте себе, насколько все должно быть плохо, чтобы мы перестали совершенствовать технологии навсегда, на все грядущие поколения. Практически по определению это худшее, что может случиться с человечеством.
Единственная альтернатива, которая и находится за второй дверью, — продолжение совершенствования интеллектуальных устройств из года в год. В какой-то момент мы создадим устройства, которые будут умнее нас, и когда такие устройства появятся, они начнут улучшать себя сами. И тогда появится риск того, что математик И. Д. Гуд называл «взрывом интеллекта» — риск утраты нами контроля над процессом.
Это часто изображают в виде подобных картинок, пугающих армиями злых роботов, которые нападут на нас. Но это не самый вероятный сценарий. Проблема не в том, что наша техника внезапно рассвирепеет. Беспокоит на самом деле то, что мы создаем устройства, которые настолько нас превосходят, что малейшее расхождение между их целями и нашими может нас уничтожить.
Подумайте о том, как мы относимся к муравьям. Мы не ненавидим их. Мы не лезем из кожи вон, чтобы навредить им. На самом деле, иногда мы стараемся не навредить им. Мы перешагиваем их на тротуаре. Но если вдруг их присутствие серьезно мешает нашим целям, например, если мы строим здание вроде этого, мы без колебаний их истребляем. Беспокоит то, что однажды мы создадим устройства, которые независимо от наличия у них сознания могут так же пренебречь нами.
Я подозреваю, многим из вас это кажется надуманным. Уверен, среди вас есть сомневающиеся в возможности сверхразумного ИИ, не говоря уж о его неизбежности. Значит, вы не согласны с одним из следующих допущений. Их всего три.
Интеллект — это результат обработки информации в физической системе. На самом деле это немного больше, чем допущение. Мы заложили ограниченный интеллект в свои технологии, и многие из них уже работают на уровне сверхчеловеческого интеллекта. И мы знаем, что из одной лишь материи возможно развитие так называемого «общего интеллекта» — способности к гибкому мышлению в разных сферах, потому что на это способен наш мозг. Так? Я имею в виду: здесь всего лишь атомы, и покуда мы продолжаем создавать системы из атомов, проявляющие все более разумное поведение, в итоге мы — если ничто не помешает — в итоге мы наделим общим интеллектом свои устройства.
Очень важно осознавать, что темп прогресса не важен, потому что любой прогресс может привести нас к конечному итогу. Нам не нужно, чтобы закон Мура работал. Нам не нужен экспоненциальный прогресс. Нам просто нужно не останавливаться.
Второе предположение — что мы не остановимся. Мы продолжим улучшать свои интеллектуальные устройства. И, учитывая ценность интеллекта — ведь интеллект либо порождает все, что мы ценим, либо нужен нам для защиты всего, что мы ценим, — это наш ценнейший ресурс. Поэтому мы хотим этим заниматься. У нас есть проблемы, которые непременно нужно решить. Мы хотим излечить болезни вроде Альцгеймера и рака. Мы хотим понимать экономические системы. Мы хотим больше знать о климате. Так что мы это сделаем, если сможем. Поезд уже тронулся, и тормоза нет.
Наконец, мы не на пике интеллекта и даже не близко к нему, вероятно. И это действительно важно понимать. Именно из-за этого наша система так уязвима, а наши интуитивные оценки риска так ненадежны.
Теперь представьте умнейшего из когда-либо живших людей. Почти все среди прочих называют Джона фон Неймана. Ведь впечатление, которое фон Нейман производил на окружающих, в том числе величайших математиков и физиков своего времени, очень хорошо задокументировано. Если половина историй о нем хотя бы наполовину правдивы, сомнений нет: он один из умнейших людей, когда-либо живших. Подумайте о диапазоне интеллектуальных способностей. Здесь у нас Джон фон Нейман. Здесь мы с вами. А здесь курица.
Прошу прощения. Курица.
Ни к чему делать эту лекцию более депрессивной, чем надо.
Однако кажется чрезвычайно вероятным, что интеллект варьируется в куда больших масштабах, чем мы себе сейчас представляем, и если мы создадим устройства, которые будут умнее нас, они, очень вероятно, будут осваивать эти масштабы невообразимыми для нас способами и превзойдут нас невообразимыми способами.
И важно признавать, что это верно в силу одной только скорости. Так? Представьте, что мы построили сверхразумный ИИ, который не умнее среднестатистической группы ученых из Стэнфорда или МИТ. Электронные схемы примерно в миллион раз быстрее биохимических, поэтому машина будет думать в миллион раз быстрее, чем создавший ее разум. Вы запускаете ее на неделю, и она выполняет 20 000-летнюю работу интеллекта человеческого уровня неделю за неделей. Как мы только можем понять, не говоря о том, чтобы сдержать, ум, работающий с подобной скоростью?
Еще беспокоит, если честно, вот что: представьте себе наилучший сценарий. Представьте, что у нас в распоряжении проект сверхразумного ИИ, не угрожающего безопасности. У нас сразу оказывается идеальная разработка. Как будто она дана нам свыше и работает точно так, как задумано. Это устройство было бы идеально для снижения трудозатрат. Оно может придумать машину, которая построит машину, которая сможет делать физическую работу, питаясь энергией солнца приблизительно по цене сырья. Это означает конец изматывающей работы для людей. Это также означает конец большей части умственной работы.
Возможно, звучит неплохо, но спросите себя, что бы случилось при нынешнем экономико-политическом устройстве? Кажется вероятным, что мы станем свидетелями такого уровня имущественного неравенства и безработицы, какого не наблюдали раньше. В отсутствие желания сразу поставить новые блага на службу человечеству несколько магнатов смогут украшать обложки деловых журналов, пока остальные будут голодать.
Что бы сделали русские или китайцы, узнав, что некая компания в Кремниевой долине на грани внедрения сверхразумного ИИ? Такое устройство могло бы спровоцировать войну, наземную или кибер-войну беспрецедентного размаха. Это сценарий, в котором победитель получает все. Полугодовое преимущество в такой конкуренции — все равно что преимущество в 500 000 лет как минимум. Поэтому представляется, что даже слухи о такого рода прорыве могут привести человечество в неистовство.
Одна из самых пугающих вещей, как мне кажется, на данный момент — это те слова, которые твердят все исследователи ИИ, когда хотят звучать обнадеживающе. И чаще всего нас просят не беспокоиться по причине времени. До этого еще далеко, если вы не знали. До этого, вероятно, еще лет 50 или 100. Один исследователь сказал: «Волноваться о безопасности ИИ — все равно что волноваться о перенаселении Марса». В Кремниевой долине это означает: «не морочь этим свою милую головку».
Кажется, никто не замечает, что ссылаться на отдаленность во времени — нарушение всякой логики. Если интеллект — лишь результат обработки информации, и мы продолжим совершенствовать технику, мы создадим некую форму сверхинтеллекта. И мы не имеем понятия, сколько времени займет создание для этого безопасных условий. Позвольте повторить. Мы не имеем понятия, сколько времени займет создание для этого безопасных условий.
И если вы не заметили, 50 лет — не те 50 лет, что раньше. Вот 50 лет по месяцам. Вот так давно у нас есть iPhone. Так долго «Симпсонов» показывают по ТВ. Пятьдесят лет — не так много для решения одной из важнейших для нашего вида задач. Опять же, нам не удается выстроить подобающую эмоциональную реакцию на то, что по всем признакам нам предстоит.
Специалист в области информатики Стюарт Рассел провел хорошую аналогию. Он предложил представить, что мы получили послание от внеземной цивилизации, в котором говорится: «Земляне, мы прибудем на вашу планету через 50 лет. Готовьтесь». И теперь мы просто считаем месяцы до посадки их корабля-носителя? Мы бы немножко больше суетились.
Еще мы якобы не должны волноваться потому, что эти машины не могут не разделять наши ценности, так как будут буквально дополнениями к нам самим. Они будут присоединены к нашему мозгу, и мы по сути станем их лимбической системой. Теперь на миг задумайтесь, что самый безопасный и единственно благоразумный путь, по рекомендациям, — имплантация этой технологии прямо в мозг. Это действительно может быть самым безопасным и благоразумным путем, но обычно озабоченность безопасностью технологии нужно развеивать до того, как запихивать ее себе в голову.
Более глубокая проблема в том, что создание сверхразумного ИИ как такового кажется намного легче, чем создание сверхразумного ИИ и всех нейротехнологий, необходимых для их бесшовной интеграции с нашим разумом. Учитывая, что компании и правительства, ведущие эту работу, могут представлять себя участниками гонки против всех остальных и для них выиграть гонку значит выиграть весь мир, учитывая, что вы не уничтожите его через секунду, тогда вероятным кажется, что самое простое будет сделано в первую очередь.
К сожалению, у меня нет решения этой проблемы, кроме рекомендации, чтобы больше людей задумывались о ней. Я думаю, нам нужно что-то вроде проекта «Манхэттен» в области искусственного интеллекта. Не чтобы его создать — я думаю, это неизбежно случится, — а чтобы понять, как избежать гонки вооружений и создать его так, чтобы это совпало с нашими интересами. Когда говоришь о сверхразумном ИИ, который может менять себя сам, кажется, что есть только одна попытка для создания правильных начальных условий, и даже тогда нам нужно совладать с экономико-политическими последствиями их правильного создания.
Но как только мы признаем, что источник интеллекта — обработка информации, что интеллект основан на некой подходящей вычислительной системе, и признаем, что будем совершенствовать эти системы непрерывно и что предел сознания, весьма вероятно, намного дальше, чем мы сейчас представляем, тогда мы должны признать, что мы в процессе создания своего рода бога. Теперь самое время убедиться, что мы сможем с ним ужиться.
Сэм Харрис. Наука может дать ответ на вопросы морали
Ответ Tentaklia в «Наконец то стоящая организация»
Ответ на пост «Наконец то стоящая организация»
ЧТО ДЕЛАТЬ, ЕСЛИ ВАС ОБВИНИЛИ В ОСКОРБЛЕНИИ ЧУВСТВ ВЕРУЮЩИХ?
1. Пишите заявление о закрытии уголовного дела за отсутствием пострадавших. От следователя это заявление потребует сбора заявлений от «так называемых верующих» заявлений о том, что они пострадали, в письменном виде. Установление факта, что человек является пострадавшим согласно УПК должно быть основано на экспертизе, в основу экспертизы должно лечь научное исследование.
2. Пишите встречное заявление о клевете, сообщение о заведомо ложном преступлении, о лжесвидетельстве и мошенничестве с целью использовать судебную систему с целью обогащения.
3. Если верующий относит себя к православию или христианству в целом, просите его процитировать Евангелиe от Матфея глава 17 стих 20. В этом стихе чётко указывается критерий по которому человек обладает верой, т.е. является верующим, а именно: человек должен обладать телекинетическими способностями и двигать горы или хотя бы исходя из пропорции «горчичное зерно / гора» (минимальный размер во вселенной, т.е. и для веры) — кирпич весом 1 кг 600 граммов. Требуйте проведения научной экспертизы по сдвиганию силой слова или молитвы этого кирпича в суде. Если человек не может этого сделать — значит он никакой не верующий со всеми вытекающими последствиями как для вас (вы оправдываетесь), так и для так называемого верующего — тюремное заключение за заведомо ложный донос, лжесвидетельство и мошенничество.
Цитата с сайта «Атеисты России».
Наконец то стоящая организация
Оказывается есть организация где могут защитить от всего мракобесия.
Праздники
Аминь
История одного атеиста
Уолтер (бывший Влодзимеж) Пливаски, 29-го года рождения, был атеистом и менять своих убеждений не хотел.
Начало его биографии жуткое: время с 40 по 45–й года он провёл в гетто (по причине национальности), потом его отправили в Дахау, уже просто на уничтожение. К счастью, Уолтер смог сбежать оттуда вместе с братом, и попал к американцам, которые приютили парнишку у себя в полку. Уолтера одели в форму (см. фото), и, поскольку все его родные погибли, увезли с собой на Гавайи, в тропический рай, так что светило ему гражданство — но с одним обязательным условием: чётко и внятно произнести в конце клятвы верности слова «И да поможет мне Бог».
А он, Уолтер, как вы помните, атеист.
Очень, очень упёртый, несмотря на возраст (а может быть и благодаря ему).
— Не буду, — говорит, — произность эту фигню, неверующий я.
— Да ты тихонько пробормочи, — подсказывали ему, — главное ведь следовать правилам.
— Нет; если я даже тихонько, то получается, оскорблю своих верующих товарищей ложью — они ведь знают, что я неверующий.
— Ну, тогда извини, не видать тебе гражданства.
И упёртый Уолтер–Влодзимеж пошёл в суд.
Судья был не лыком шит, достал из кармана монетку, и спрашивает: что, мол, тут написано?
— В Бога мы веруем, — прочёл истец, — Но я–то не верую! Хочу стать гражданином этой замечательной страны, но разве атеисту это запрещено?
— Наше государство основано на вере в Бога. Вы просите привилегии быть частью государства, но добиваетесь этого на своих условиях. Если вы не желаете принести присягу полностью, как это предписано Конгрессом, я не могу удовлетворить вашу петицию.
Но упрямство горами движет: Пливаски подал апелляцию сразу в Минюст, обосновав её так: «Если гражданин имеет право на свободу вероисповедания, которая включает право не верить в Бога, то заявитель о натурализации имеет такое же право». Вашингтон встал на сторону заявителя и в приказном порядке (!) спустил в Гонолулу требование к судье «признать ошибку».
Судья, истовый католик, тоже был упрям, и ответил начальству и истцу: Если вы хотите стать часть чего–то, чьи принципы основаны на существовании Бога — от Декларации Независимости до последних заявлений президента Эйзенхауэра о важности религии — вы должны соблюдать все правила.
Пливаски решил, что нашла коса на камень, что дело в судье, переехал в другой штат, и подал в суд уже там. Это был 52–й год — и он–таки выиграл дело, аж в 55–м, спустя 8 лет после начала судебных тяжб за право не произносить 4 последних слова клятвы.
В последние годы, на волне протестных настроений в обществе, атеисты Америки объявили себя самой угнетаемой группой населения, и всячески борются за своё право на неверие, но на монетках чеканится тот же слоган, Декларацию Независимости не спрятали в архив, и только «ИнГодВиТраст» сейчас можно не произносить — появился в методичке Службы иммиграции пункт, в соответствии с которым современные Пливаски законно могут этого не делать.
Без объяснения причин.
Дядька, ктстати, получил потом степень в области элетротехники, работал в Национальном управлении атмосферы и океана, основал свою электротехническую компанию, выступал с лекциями о Холокосте — на гигантском, к сожалению, материале собственных воспоминаний, и умер от последствий чёртова ковида аж в этом, 2021 году.
Притча
Разумный замысел
Земля стационарна, сынок
— Земля крутится, говоришь?
— Земля стационарна, сынок. Она не крутится.
— Но нас по географии учат, что Земля обращается вокруг Солнца.
Права атеистов в Казахстане
В Казахстане хотят узаконить права атеистов
Мырзаев отметил, что в рамках проекта закона предусматривается наказание за оскорбление равно как чувств верующих, так и чувств атеистов. Это штраф от 100 МРП.
Напомним, в проекте закона РК «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам религиозной деятельности и религиозных объединений» предлагается законодательно запретить одеяния, которые не позволяют определить лицо, а также ввести штраф за отказ от противоэпидемических и противопаразитарных прививок.
В Казахстане разработают законопроект по защите прав атеистов
В Казахстане планируют разработать законопроект по защите прав атеистов. Об этом 7 сентября сообщил глава комитета по делам религий министерства информации Ержан Нукежанов, передает «Sputnik Казахстан».
Чиновник отметил, что Казахстан является светским государством, в котором закон «превыше всего», а власти стремятся «обеспечить права» всех граждан.
«В связи с этим мы планируем в рамках точечных поправок, исходя из мирового опыта, внести такое понятие, как права неверующих. Если сейчас есть права верующих, мы хотим внести и права неверующих», — сказал Нукежанов.
Глава комитета не уточнил, когда законопроект будет рассмотрен.
По данным 2019 года, 18,8 процента жителей Казахстана не верят в бога. Чуть более 75 процентов считают себя верующими, но не совершают регулярных религиозных обрядов и не вовлечены в деятельность каких-либо религиозных объединений.
Может и мы дождемся.
Рики Джервэйс о религии
«Чайник Рассела»
Критики концепции Рассела говорят, будто нельзя сравнивать Бога и чайник, ибо это несопоставимые явления. Но с таким же успехом можно сопоставить какого-нибудь безличного индуистского бога Брахмана и еврейского Яхве, то есть того самого Бога, в которого верят представители авраамических религий.
Дело не в том, что берется в расчет, важен сам принцип доказательства. Бога нельзя доказать посредством невозможности опровержения Бога, ибо с таким же успехом можно доказать существование любой выдумки.
В 1952 году британский философ-атеист и нобелевский лауреат по литературе Бертран Рассел опубликовал статью «Есть ли Бог?», где привел аналогию, демонстрирующую ошибку верующих, которые требуют от атеистов доказательств, что Бога нет.
В своей статье философ пишет:
Многие верующие говорят так, будто скептики должны опровергать их догмы, а не наоборот. Но это ошибка. Если бы я предположил, что между Землей и Марсом летает фарфоровый чайник и вращается вокруг Солнца по эллиптической орбите, то никто бы не смог опровергнуть мое утверждение. Особенно при условии, если я добавлю, что чайник очень слишком мал, чтобы его могли обнаружить самые мощные телескопы. Если бы я продолжил заявлять, что мое утверждение о чайнике нельзя опровергнуть, поэтому люди должны верить в его существование, то мое утверждение сочли бы чепухой. Однако если бы существование чайника подкреплялось древними книгами, о его подлинности говорили бы детям в школах и по воскресениям в храмах, то сомнение в его существовании расценивалось бы как отклонение, а сомневающихся отправили бы к психиатру в эпоху Просвещения, в более ранний период — к инквизитору.
Бертран Рассел, 1872-1970 гг.
«Чайник Рассела» является ответом тем верующим, которые считают, что атеисты должны опровергнуть существование Бога, дабы оказаться правыми. На самом деле атеисты ничего доказывать не должны. Доказывать должны верующие, ибо бремя доказательства лежит на тех, кто утверждает, будто Бог есть.
Когда верующий говорит, что Бог есть, то противники веры не обязаны опровергать его утверждение, чтобы доказать, что Бога нет. Потому что доказывать должен тот, кто говорит, что Бог есть. В противном случае все должны поверить в летающий между Землей и Марсом фарфоровый чайник, ибо это утверждение неопровержимо.
Данную логическую проблему обсуждали еще в 1913 году. Историк-византинист Джон Бьюри в работе «История свободомыслия» вместо летающего чайника говорил о расе англоговорящих ослов с планеты рядом с Сириусом. Утверждение звучит нелепо, но оно тоже неопровержимо.
Критики концепции Рассела говорят, будто нельзя сравнивать Бога и чайник, ибо это несопоставимые явления. Но с таким же успехом можно сопоставить какого-нибудь безличного индуистского бога Брахмана и еврейского Яхве, то есть того самого Бога, в которого верят представители авраамических религий.
Дело не в том, что берется в расчет, важен сам принцип доказательства. Бога нельзя доказать посредством невозможности опровержения Бога, ибо с таким же успехом можно доказать существование любой выдумки.