Когда женщинам разрешили водить автомобиль в россии

Хорошо известны образы женщин, преуспевающих в труде, в том числе, требующем навыков управления механическими средствами: вспомним пример украинской трактористки Прасковьи Ангелиной в 1930-е годы. Позже власти опять использовали имидж Ангелиной, чтобы мобилизовать женщин на работу, на замену мужчинам, ушедшим на войну. В 1942 г. П.Ангелина и М. Мухортова, работавшие во время войны в Казахстане, обратились к советским женщинам с горячим призывом освоить профессии трактористов, комбайнеров, машинистов. Вообще, в годы войны количество женщин, занятых в народном хозяйстве, резко увеличилось [Мурманцева, 1974]. По свидетельству советских исследователей, доля женского труда во время Великой Отечественной войны возросла и среди работников транспорта, особенно железнодорожного, который играл в войне решающую роль. Пресса транслировала заявления советских девушек, которые хотели овладевать мужскими профессиями, занять место ушедших на фронт мужчин. Во время войны женщины работали и в милиции, и в ГАИ. Не только в тылу, но и на фронте советские женщины садились за руль или за штурвал. Хорошо известны женские эскадрильи, женщины служили шоферами, есть даже уникальная в своем роде история советской женщины-танкиста Марии Октябрьской [Лебедев, 2003].

После войны, несмотря на восполнение в народном хозяйстве мужской рабочей силы, женские руки были по-прежнему востребованы. Число занятых в промышленности и на транспорте женщин от десятилетия к десятилетию постоянно росло. К 1970-м годам «значительно выросла численность женщин в массовых квалифицированных профессиях. Повысилось число женщин – водителей городского транспорта. В 1970 г. они составляли 38 тыс., таким образом, более половины всех водителей трамваев, поездов метро, троллейбусов были женщинами, в то время как в 1926 г. их было чуть больше 300, а на их долю приходилось 3% всех водителей» [Груздева, Чертихина, 1983]. Социологические опросы 1970-х годов свидетельствовали, что женщины, занятые квалифицированным трудом, в том числе, водители городского транспорта, намного больше, чем кондуктора, были удовлетворены своей работой. Очевидно, их устраивала более высокая оплата труда, престиж сложной и важной работы, которая требовала длительной и серьезной подготовки.

Автомобиль как предмет потребления: советская женщина за рулем личного транспорта

До начала 1940-х годов число автовладельцев на весь СССР исчислялось сотнями, а с началом войны почти все автомобили, как и мотоциклы, были изъяты. Автомобиль рассматривался как приз, редкая награда. В такой ситуации появление женщины в роли владелицы недоступного, дорогого и весьма высокостатусного объекта было настоящим жестом. Образ молодой женщины за рулем кабриолета был использован советским художником Ю. Пименовым в 1937 году, его картина называется «Новая Москва». Пименовская героиня изображена как будто бы в качестве актрисы, исполняющей нужную роль. Это роль «новой женщины» – москвички, образованной, обеспеченной, благополучной, технически продвинутой, самостоятельной – все это должно было указывать на высокий уровень жизни, урбанизацию, равноправие полов и другие «великие достижения» советского государства. Символизм романтического образа, созданного Пименовым, отзывается и в других работах 1930-х годов на тему «женщина за рулем автомобиля». Такой образ символизировал модернизацию, благосостояние, прогресс и гендерное равенство. Женщина одновременно рекламировала автомобиль как предмет потребления и советский строй как основу гражданской идентичности. Вместе с тем, налицо было и проявление особенностей советской гендерной системы: социальное неравенство среди женщин выражается в неравенстве практик потребления и отношений собственности. Одни женщины водят колхозный трактор, другие – личный кабриолет.

Несколько иной смысл вкладывает режиссер К. Юдин в образ «женщины за рулем» в его известном фильме «Сердца четырех» (1941). Впрочем, и этот тип репрезентации укладывается в образную систему советской гендерной системы, где женщина, хотя и эмансипированная и имеющая равные с мужчиной права, должна все-таки знать свое более зависимое, ученическое и вторичное место. Здесь Галина Мурашова (В. Серова) обладает навыками управления машиной и вызывает этим у всех приятное удивление, однако, она подвергается насмешке за слабые навыки вождения: девушка выбирает не тот брод через водоем, и машина глохнет, далее за руль садится офицер – и спасает положение.

Дефицит автомобилей продолжался и в 1950-е годы, когда собственным (или казенным, предоставленным в личное пользование) автотранспортом могли пользоваться только статусные фигуры – известные личности, руководители высокого ранга. Поэтому на плакате 1952 года «С каждым днем все радостнее жить», очевидно, изображена не рядовая женщина, а некто в ранге председателя колхоза – на это указывают хозяйская поза и статусный жест (опершись о машину, она обозревает колосящееся поле, закрывшись рукой от солнца), на груди – звезда Героя, за спиной, в прошлом – уже осуществленный план ГОЭЛРО всей страны, а взгляд устремлен в светлое будущее.

Образ автомобиля как движителя модернизации, вестернизации и личного благосостояния к 1960-м годам объединил экономические и политические устремления советского правительства обеспечить каждого гражданина доступным автомобилем европейского качества и устремления советских людей в растущем обществе массового потребления. И все же, уровень жизни и экономического развития, производственного роста и в 1960-е годы был таков, что автомобиль был по-прежнему большой редкостью, несмотря на популярный слоган «автомобиль – не роскошь…». Автомобили в подавляющем большинстве были в пользовании у мужчин. Вспомним фильм «Берегись автомобиля» (реж. Э. Рязанов, 1967), где у героя Андрея Миронова была «машина на имя жены»: даже если машина находилась в собственности женщины, то ее истинным хозяином и водителем был чаще всего мужчина.

Дефицит автотранспорта существовал и после 70-х годов, даже когда при Брежневе началось массовое производство «народного автомобиля» и продажа автомобилей стала возрастать. Вступили в строй ВАЗ и Ижевский завод, реконструировались заводы в Москве и Запорожье. В то же время в связи с повышением уровня жизни резко возросло и число желающих стать автовладельцами. В руководстве для автолюбителей конца 1970-х об автомобиле говорится как о давней, наконец-то реализовавшейся мечте. В предисловии к книге автор пишет, что «автолюбителем может быть только оптимист и решительный человек» [Вайсман, Беккеров, Ягунов, 1978. С.3]. Шутки ради можно отметить, что владельцу советской машины действительно необходимо было держаться оптимизма и проявлять решительные усилия по ремонту своего транспортного средства. Если же говорить серьезно, то хотя в те годы массовый выпуск автомобилей уже был налажен, их число все же было невелико, и автолюбители – в основном из числа мужчин – воспринимались как особое «племя», потенциально опасное для окружающих. Мужские сообщества, формировавшиеся по поводу машин и запчастей, создавали особые ниши, где можно было укрыться от семейной рутины, и по опросам, мужчины проводили с каждым годом все больше свободного времени не дома, а в гараже [Siegelbaum, 2008].

А вот в фильме «Москва слезам не верит» (реж. В. Меньшов, 1979) символическая связь «женщина-автомобиль» используется уже по-другому: здесь главная героиня ездит на собственном автомобиле «Жигули», что подчеркивает ее успешность. У нее и хорошая квартира, и высокая должность, и личная машина. А ведь тогда не у каждого мужчины была личная машина. И в других, более ранних советских фильмах имидж успешной, независимой женщины подкреплялся наличием личной машины, правда, зачастую подчеркивались гендерные различия в статусах владельцев соответствующих автомобилей. Например, девушки из картины «Три плюс два» (реж. Г. Оганесян, 1963) приехали отдыхать на берег моря на своем новеньком «Запорожце», а молодые мужчины там разъезжают на «Волге».

На рекламный, идеализированный характер этих образов указывают данные статистики: доля женщин – владельцев автомобилей в крупном советском городе конца 1970-х годов составляла 2,5% (для сравнения – сегодня их число выросло до 22,5%) [Ваксман, Додров, 2006]. Отметим, что со второй половины 80-х и до распада СССР новых автомобилей в свободной продаже снова не было из-за резко усилившейся инфляции [История продаж авто в СССР].

Социальная история автомобиля, таким образом, выступая неотъемлемым элементом национальной политики и идеологии, обладает яркими гендерными характеристиками. Женщина за рулем в советское время была чем-то из ряда вон выходящим, особенным, не-повседневным, часто такая женщина была предметом восхищения и удивления, а иногда и насмешек. Сегодня, в условиях рыночной экономики и коммерциализации, у женщин появилась большая свобода в выборе образа жизни, но старые гендерные стереотипы еще не совсем изжили себя, а новые подчеркиваются в рекламе.

Символизм автомобиля: постсоветская женщина за рулем

По результатам опроса ФОМ, летом 2008 года автомобили были в 39% российских семей, причем 21% лично водят машины, а 17% – за руль не садятся [Шумакова, 2008]. Налицо гендерный дисбаланс: мужчины преобладают среди водителей (81%), превышая число «женщин за рулем» более чем в пять раз (19%). Среди женщин почти в пять раз больше тех, кто ответил, что имеет, но не водит автомобиль. По данным ВЦИОМ, мужчины и женщины выдвигают разные причины покупки автомобиля. Мужчины чаще планируют покупку автомобиля в связи с желанием поменять старую машину на новую (26% против 11% среди женщин) и необходимостью для работы (19% против 11%). Женщины более склонны в качестве причин указывать удобство передвижения (58% против 46% у мужчин) [ВЦИОМ, 2009].

Гендерные роли изменяются с течением времени и проявляются в условиях повседневных практик. Постсоветская Россия становится местом пересмотра места и функции женщины в обыденной жизни. Управление автомобилем приобретает новый смысл. Теперь сфера вождения оценивается с позиции допустимости дамского участия в ней, как практика относительной свободы, мнимой приватности и самовыражения. Однако самореализация женщины как автомобилистки по-прежнему находится на стыке дихотомий: от снисходительного одобрения до полного неприятия, взращенных человеческими мнениями на почве древних предрассудков, недавних событий и их не лишенных оценок интерпретаций, на фоне былого традиционного и современного, где разворачиваются конфликты, дележ ресурсов и давление стереотипов. Автомобиль выступает предметом, который приватизируется женской рукой. По мнению Ж. Бодрийяра, автомобиль – особый внешний элемент системы вещей, который по «позиционной значимости» [Бодрийяр, 2001. С. 74] может быть сравним лишь со всей «сферой домашнего быта», он одновременно сочетает в себе «повседневный быт», возможность передвижения и скорости – дополнительные функции удовольствия. Бодрийяр характеризует машину как «сублимированную» вещь, содержащую в себе «обиходную повседневность всех остальных вещей», движение и скорость.

Для женщины автомобиль становится предметом «совсем другой жизни» (Ольга, 30 лет, ВАЗ 2110): удобства, свободы, самостоятельности, самодостаточности, смелости, т.к. не бояться водить – значит быть «не хуже мужчин» (Светлана, 27 лет, ВАЗ 21063). Подобный способ личной самопрезентации подкрепляется новой жизненной стратегией, связанной с доступностью материальных ресурсов, со свободой от контроля предрассудков и служит механизмом автоматизации, нацеленным на сокрушение гендерного неравенства. «Автономная женщина» начинает контролировать свою жизнь, совершает сознательный выбор в пространствах публичного и приватного, взращивая индивидуалистскую позицию. Машина здесь выступает специфическим жилищем, недоступным для посторонних, как «замкнуто-интимная сфера, но без особых черт уюта, с острым чувством формальной свободы» [Чепурная, 2009. С.69, 76].

Если задуматься о том, что входит в состав женских вещей, то далеко не на первом месте здесь окажется автомобиль. На автомобиле как будто висит ярлык «мужская вещь». В результате проведенных нами исследований, основанных на качественных методах наблюдения и интервью, можно отметить, что взгляд на машину как на «женскую вещь» сопровождается массой предрассудков. Компетентность женщины в практике вождения нередко ставится под сомнение. При этом машина, наделенная множеством категорий, выступает в качестве основы сценария, по которому будет происходить взаимодействие, выражающееся в явном пренебрежении, иногда сопровождающемся некорректными действиями со стороны мужчин, либо прикрытым пессимистическим отношением – или, наоборот, положительным настроем с проявлением галантности джентльмена.

Автомобиль как «дамская вещь»

Человеческое тело выступает объектом культуры, обладающим конкретными выражениями и смыслами. Бытующие представления о чужой телесности и «восприятие собственного тела определяются существующими в данный конкретный момент» [Андреева, 2008. С.81] совокупностями телесных дискурсов. Визуальные репрезентации дорогостоящих марок, предназначенных для солидных покупателей, нередко несут сообщение о шике и сексуальности, транслируемое при помощи демонстрации женского тела на фоне техники. Эротический символизм автомобиля воспринимается в связи с категориями престижа, сексуальности, защиты, скорости. Рекламные изображения, образы поп-культуры, экспозиции на автомобильных выставках в большинстве случаев сосредоточены на двух объектах: светящейся новизной машине и полуобнаженном женском теле. Подобное сообщение не предлагает читателю увидеть даму за рулем авто, скорее здесь кроется дополнительное предложение к приобретению технического средства, купив которое, владелец обеспечивает повышенное внимание к собственной персоне со стороны леди. Таким образом, женское тело, его визуальное преподнесение подчиняется мужскому желанию и предлагается в качестве удовольствия.

Вождение является жизненным опытом, сопровождающимся приобретением новых навыков, освоением раннее девственных социальных пространств. Но по-прежнему существуют стереотипы о немногочисленности общественных женских ролей, согласной которым управление автомобилем воспринимается как нечто маргинальное, как покушение на «мужское дело» (Оксана, 32 года, ВАЗ 2110). Между тем, навык вождения как значимая составляющая жизненной стратегии обеспечивает самоопределение женщины, проявляющееся в повседневных практиках. Рефлексивность в восприятии собственных возможностей и оценке имеющихся ресурсов приводит к формированию новых стилей действий, связанных со сферой автомобилеуправления. В рассказах о жизни прослеживается акцент на личной инициативе приобретения автомобиля, подробно описываются эпизоды, связанные с удачной ездой (парковкой, обгоном).

Любая практика воспринимается символически, вождение выступает механизмом формирования личной автономии и тесно связано с технологическим средством, обеспечивающим передвижение. Восприятие автомобиля как вещи, по словам Р. Барта, – «сугубо индивидуальное прочтение» [Барт, 2003. С.424], не исключающее «простых кодированных смыслов», созданных обществом. Противоречивые представления о машине как о женской вещи в репрезентациях опрошенных мужчин варьируются от лояльно настроенных до нетерпимых. Опрошенные женщины отмечают, что довольно часто сталкиваются с негативным отношением мужчин-водителей, объясняя его ревностью к автомобилю или тем, что «в основном, они, конечно, не любят женщин за рулем, потому что считают, что это ихняя как бы привилегия, что ли, водить машину, а мы тут вот мешаем. Женщина должна быть там, на кухне, где-нибудь в постели. Женщина должна свои места знать. А она вот ихнее заняла» (Светлана, 29 лет, ВАЗ 2106).

Мнение информантов по поводу внешнего вида, размера машины схожи в том, что на их взгляд «женский автомобиль, прежде всего, должен быть миниатюрным и маневренным» (Светлана, 29 лет, ВАЗ 2106). Зачастую желание сесть за руль большого автомобиля деформируется в стремление приобрести все же женскую модель, так как «большой автомобиль – это все-таки для большого, крупного состоятельного мужчины» (Елена, 20 лет, Toyota Celic). Однако общественные представления о габаритах женского транспортного средства влияют на желания автолюбительниц, расставляющих приоритеты в пользу миниатюрных авто, так как «милая блондинка на такой большой дрыне будет выглядеть как-то смешно» (Светлана, 27 лет, ВАЗ 21063).

Выпуск различных микро и мини моделей иномарок – это логическая реакция производителей авто, маркетологов на возрастающую общественную потребность, основанную на росте женской активности в публичной сфере (в том числе в профессиональной реализации и обеспечении себя материальными благами). «Дамский» автомобиль теперь становится привычной составляющей транспортных потоков и ассоциируется с особым классом женщин, представляющих независимость, мобильный образ жизни в условиях городской среды, но при этом нередко отдающих предпочтение гендерной идентификации, использующих «женские» стратегии и демонстрирующих сексуальность. Такие атрибуты, как мягкие игрушки, намекающие на инфантильность и, следовательно, на скидку за ошибки на дороге; наклейки предупреждающего знака с дамской туфелькой – подчеркивают статус владелицы и намекают на сексуальные отношения. Демонстрация гендера в практиках вождения, подкрепляемая владением определенной марки автомобиля, противоречива. Порождаемую нестабильность считываемых смыслов можно отнести к социокультурному дискурсу о женской идентичности, «таящей в себе опасность» [Валковиц, 2004. С.79] и граничащей с риском.

Советская гендерная система, с одной стороны, поощряла женщин на работу и образование, предоставляя возможность получать профессию, самостоятельно работать и зарабатывать на жизнь. Эмансипация женщин происходила в направлении гендерной десегрегации сферы занятости в условиях нехватки мужской рабочей силы. Женское участие в экономическом развитии, техническом прогрессе, в том числе и освоении автомобилизма выступало частью советского гендерного контракта, который предусматривал эмансипацию женщин, их высокую степень участия в экономике, одновременно с женственностью и материнством. Женщина-эмансипе – это был не единственный образ женщины, пропагандировавшийся в советское время. СМИ представляют противоположные образы женщин: индустриальный и романтический. Советская власть пропагандировала женственность и материнство, программируя общество на гендерную дискриминацию, на соблюдение основного советского гендерного контракта «работающая мать».

Символический смысл образа женщины за рулем транспортного средства, с одной стороны, подчеркивал эмансипацию и технический прогресс, улучшение жизненного уровня, а с другой – указывал на вторичность ее значимости. На то, что женщина вторична в мире водителей, указывал образ женщины как менее опытного водителя, допускающего казусы, ошибки, как смешного водителя. На пропагандистских изображениях сталинского времени и в позднесоветской рекламе машин на экспорт возникает изящно-романтичный образ женщины-шофера. Имеет смысл говорить о двойственности образа «женщины за рулем»: во-первых, трудящаяся на производстве, в сельском хозяйстве, на фронте и в тылу, проявляющая силу, умение, сноровку, во-вторых, образ романтичный, женственный, но в то же время, но в чем-то чужеродный, забавный… В этом проявляются противоречия гендерной системы советского периода.

В постсоветский период среди водителей легкового транспорта появилось больше женщин, чем ранее, но при этом стереотип о несовместимости женщины и автомобиля даже усилился в СМИ, массовой культуре и обыденном сознании. Но самореализация женщины как автомобилистки продолжает изменяться и отвоевывать новые ниши в повседневной жизни и общественном сознании.

Текст написан при поддержке Фонда Генриха Белля.

Список источников и литературы

Андреева Ю. Проживание женского тела в нескольких эпизодах // В тени тела. Ульяновск: Издательство Ульяновского государственного университета, 2008.

Барт Р. Система Моды. Статьи по семиотике культуры. М.: Издательство им. Сабашниковых, 2003.

Вайсман Я.М., Беккеров Г.И., Ягунов Ю.Н. Мой автомобиль «Жигули». М.: Транспорт, 1978

Ваксман С.А., Додров А.С. Параметры использования легкового индивидуального транспорта в крупном городе // Проблемы развития транспортных систем городов и зон их влияния. Материалы XII международной (пятнадцатой екатеринбургской) научно-практической конференции. Под ред. С.А.Ваксмана. Екатеринбург: Уральский государственный экономический университет, 2006.

Валковиц Дж. Р. Опасная сексуальность//Гендерные исследования. №11, 2004. ISSN 1682-3265. С.78-101.

Груздева Е. Б., Чертихина Э. С. Труд и быт советских женщин. М.: Политиздат, 1983.

Дашкова Т. Визуальная репрезентация женского тела в советской массовой культуре 30-х годов // Логос. 1999. № 11/12. http://www.ruthenia.ru/logos/number/1999_11_12/10.htm

Инициативный всероссийский опрос ВЦИОМ проведён 21-22 февраля 2009 г. Опрошено 1600 человек в 140 населенных пунктах в 42 областях, краях и республиках России. Статистическая погрешность не превышает 3,4% // ВЦИОМ

Савельева О. О. «Бывают странные сближенья. » // Человек. 2003. № 3.

Темкина А., Роткирх А. Советские гендерные контракты и их трансформация в современной России //Социологические исследования. 2002. № 11. С. 4-15.

Чепурная О. Автономная женщина: жизненная стратегия и ее эмоциональные издержки//Новый быт в современной России: гендерные исследования повседневности. – СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2009.

Шумакова Е. Опрос населения «Автомобиль в жизни россиян». Опрос населения в 200 населенных пунктах 63 областей, краев и республик России. Интервью по месту жительства 31 мая – 1 июня 2008 г.. 3000 респондентов. Статистическая погрешность не превышает 2,5%

Siegelbaum L. Cars for comrades. The life of the Soviet automobile. Cornell University Press, 2008

Источник

• ← Как проверить мультиметром питание в проводке автомобиля
• Посчитать трейд ин авто с пробегом →