Машины которые сбивают людей
В ожидании смерти
Мысли
А что если это все не просто так? Это наверное шутка.
Я лежу в кровати, закрыв глаза, и тихо, чтобы никто не услышал, говорю: я буду хитрее. Я всех обману.
Интересно, а что чувствует человек, которого сбила машина? Вот шел он по дороге, и скажем, думал о завтрашнем дне, а его в один момент сбивает фура или другая какая-нибудь машина это не столь важно. Предчувствовал ли он свою гибель? Я где-то читала, что перед смертью человек зевает. Зевал ли этот бедняга?
Я пробуждаются от очередного сна, в который я впадаю каждые пол часа. Медсестры говорят, что я сплю не долго, просыпаюсь, чтобы попить или спросить время, а затем просто утыкаюсь носом в подушку и «проваливаюсь» в сон.
Вот и сейчас, я открыла глаза и попросила попить. Вода безумно холодная, но я продолжаю пить. По горлу, вглубь, вода растворяется во мне или это я растворяться в ней?
Она приятно окутывает мое тело, и вот уже вода подхватив меня заставляет слиться с ней во едина. Волны бьют по лицу, и от этого моя голова начинает качаться. Но вода не останавливается на этом, как бы показывая мне свою силу и власть. Она бросает мое тело, швыряет меня из стороны в сторону, не позволяя мне контролировать себя.
Кто-то кричит мне из темноты, с самого низа: У НЕЕ НАЧАЛСЯ ПРИПАДОК.
ДЕРЖИТЕ ЕЕ КРЕПЧЕ, Я ПОПЫТАЮСЬ ЕЙ СДЕЛАТЬ УКОЛ.
Волна с силой бьет меня и остается лишь тишина. Я тону. Тону спокойно и безмятежно. Я не паникую, я не боюсь воды!
Вдох-выдох. Вдох-выдох. Я пробуждаются от очередного сна. В моей палате, около койки, тихонько дремлет медсестра. А
А что если это последнее, что я вижу в своей довольно короткой жизни?
Но не успеваю я додумать эту мысль, как оглушительный звук электрокардиолога заставляет меня остановится. Полностью. Глаза закрываются, но я не так проста! Я не засну. Только не сейчас. Не сейчас. Не сей.
Все разрушено. Реальности больше нет, да сомневаюсь, была ли она вообще?
Теперь я чувствую каждую клеточку своего истощенного тела. Я больше не проснусь. Не открою глаза. Не сделаю вдох больничного воздуха. Я больше никогда ничего не сделаю.
Закончить свой рассказ я хотела бы отрывком из стихотворения Эшли Виннера «сон». Подробную информацию об этом человеке вы можете найти на этом сайте: http://www.proza.ru/avtor/winner33
«Вокруг все было белым»: что чувствуешь, когда тебя сбивает машина на скорости 162 км/час, а твоя подруга погибает у тебя на глазах
Это случилось в день, когда я сдавала последний экзамен для поступления в университет. Мы собирались устроить вечеринку с подружками. Был прекрасный солнечный вечер. Я прогуливалась в центре города с Бекки, подругой детства.
Около 7;30 вечера Бекки и я торопились на остановку. Пока мы ждали автобуса в нас влетел «Мицубиши» на скорости 162 км/ч. Он пытался обогнать другую машину на дороге. Нас отбросило в сторону, кто-то вызвал «скорую». Позже родители сказали, что Бекки умерла, а ей был всего 21 год. Водителя «Мицубиши» до этого штрафовали за вождение в пьяном виде.
Через 6 недель после аварии я вышла из комы и увидела взволнованные лица моих родственников. Когда я открыла глаза, все было белое, я думала, что уже умерла. Мои родители пытались рассказать, что случилось. Но у меня было несколько кровоизлияний в мозг, поэтому понять, что они говорят, было очень сложно, так же как просто не спать. Я не понимала, где я и что случилось. Мое тело было сильно измучено.
Сначала мне не говорили, что случилось с Бекки. Но я понимала, что что-то не так, потому что она ни разу не навестила меня, пока я была в больнице. Я размышляла, что могло случиться, но у меня не было сил спросить. Когда мои родители наконец-то рассказали мне, я не сразу осознала это. Мне потребовалось время, но, наверное, так было даже легче.
Я бы очень хотела помнить, как мы провели наш последний вечер с Бекки. Иногда мне кажется, что я помню, как мы стояли на кухне перед тем, как пойти на автобусную остановку. Но это воспоминание настолько тусклое, что, может быть, я сама его выдумала.
В больнице врачи не понимали, как я смогла выжить. Мне пришлось потратить уйму времени, чтобы восстановиться. У меня было множество переломов: сломанные шея, копчик, ключица и ребра. Кости срастаются очень медленно. Мое бедро было сильно повреждено, из-за этого защемился седалищный нерв на левой ноги. Операции заняли больше 60 часов. Потом мне ампутировали мизинец на ноге, потому что был риск заражения. До этого я по 12 часов работала официанткой, бегала и подолгу гуляла со своей семьей. Сейчас маловероятно, что я даже смогу пройтись по магазину без инвалидного кресла или костылей.
Я никогда не размышляла, почему выжила я, а Бекки — нет. Я просто каждый день благодарна за этот шанс. Теперь я работаю секретарем, а также занимаюсь волонтерством в Красном кресте. У меня есть парень. Еще я пошла на курсы по фотографии и веду свой блог. Скоро я планирую переехать в свою собственную квартиру, чтобы быть независимой. Я не могу просто сидеть дома и грустить. Я всегда любила работать и сейчас я хочу помогать инвалидам.
Водителя, который сбил нас, сначала признали невиновным, но в конце концов из-за того, что я была серьезно ранена, а Бекки умерла из-за его лихачества, его отправили в тюрьму на 8 лет. Мне кажется, даже если человек убивает кого-то в аварии, это не меньшее преступление, чем просто убийство. Тот приговор, который он получил, все равно ничего не изменит для меня и Бекки.
Я поняла, что такое жизнь после такой трагедии. Я никогда не стану прежней, но я хочу двигаться дальше. Я очень скучаю по Бекки, но за прошедшие три года я постепенно смирилась с этой потерей. Важно не оборачиваться назад и верить в то, что всё изменится.
Личный опыт«Поспешишь — людей насмешишь?»: В детстве меня сбила машина
О жизни и реакции окружающих после ДТП
Мне было десять, когда меня сбила машина. После этого я не ходила почти год: сначала лежала на вытяжке, потом ходила на костылях со вшитой в ногу спицей, которая сращивала кости. Несмотря на то что у меня не очень много детских воспоминаний, день аварии я помню детально. Будет пошло и нечестно, если я скажу, что он поделил мою жизнь на «до» и «после». Скорее эти события — само ДТП и год изоляции — показали, как быстро и банально, буквально за пару секунд, всё может закончиться. Кажется, именно тогда эта мысль укоренилось в моём сознании и больше из него не выходила.
Авария
Я выросла в небольшом городе, и многих моих сверстников, в том числе и меня, стали отпускать одних в школу довольно рано. К третьему классу, когда я попала в аварию, я ходила одна уже долго. Для того чтобы дойти от дома до школы, мне обычно требовалось пятнадцать минут. Я почти всегда просыпала и опаздывала, поэтому старалась бежать быстро. Тогда, в декабре, узкую тропинку, проходившую через пустырь, замело, и бежать было совсем непросто. Дополнительные страдания мне причинял тяжеленный рюкзак с учебниками и принадлежностями для бассейна — в тот день я должна была пойти на плавание. Обзор частично закрывала большая шапка и капюшон, а глаза почти невозможно было держать постоянно открытыми из-за сильного снегопада. Перед тем как переходить дорогу, я остановилась, чтобы проверить, нет ли слева машин — движение было односторонним. Я замерла на середине дороги, когда услышала гудок. Тогда мне показалось, что я остановилась надолго. По крайней мере, на то время, которого хватит водителю, чтобы проехать. Сейчас я понимаю, что со стороны это выглядело так, будто я просто зависла посреди дороги на пару секунд. Возможно, именно они и спасли мне жизнь — как потом сказали родители и врачи, оценивая перелом, всё было бы намного страшнее, если бы водитель не затормозил. Под колёса я угодила тогда, когда он уже сильно сбавил скорость.
Сам момент аварии я могу вспомнить только на уровне ощущений. Его каким-то образом невероятно точно воспроизвёл Джона Хилл в фильме «Середина 90-х»: перед аварией свет на секунду как будто гаснет (может быть, это кратковременная потеря сознания), а я уже как будто знаю, что произойдёт в следующий момент. Время так сильно растягивается, что кажется, что до этой секунды никогда не дотянуться. Когда я увидела эти кадры в кино, то даже зажмурилась — настолько похоже это было на то, что я чувствовала в момент, когда упала под колёса.
Дальше был грязный снег, который я выплёвывала, чтобы не задохнуться, пока меня несло вперёд, и ещё несколько мгновений-вспышек: вот машина полностью остановилась, вот я лежу ничком, вот я слышу, как открывается дверца и выбегает водитель. Его первая фраза была такой: «Девочка, ну что же ты под колёса кидаешься…» Кажется, он был очень напуган. Следом вышла его жена, и они перевернули меня на бок, спросив, где болит сильнее всего. Я сказала, что не чувствую левую ногу. Жена водителя стала звонить в скорую и ГИБДД. Мой рюкзак откинуло на несколько метров, водитель взял его, чтобы положить мне под голову. Краем глаза я заметила, что мешок с шапочкой и купальником для бассейна разорвался. Помню, что очень расстроилась и подумала, что из-за этого сегодня пропущу плавание. Конечно, тогда я не предполагала, что о плавании мне придётся забыть почти на год.
Водитель спросил у меня телефон моих родителей. Я сказала, что ничего не помню и что оба номера записаны у меня в дневнике — у меня был очень красивый дневник с русалочкой Ариэль, и мне было неловко, что его держит в руках посторонний человек, с которым мы на эти несколько минут оказались вместе. С тех пор я указываю экстренные контакты на любых возможных бумажных и электронных носителях: родителей, партнёра, друзей. Понимаю, что это глупо, но может быть, это сможет помочь. Никогда не забуду фразу, которую водитель сказал моей маме по телефону. Он очень буднично и просто назвал её имя и произнёс следом: «Подходите к дороге». Так, как будто увидел объявление, что она продаёт гараж, и звонит для того, чтобы договориться о покупке. Наверное, он посчитал, что это был единственный способ сделать так, чтобы она меньше волновалась, но он не уточнил больше ничего: ни то, кто он, ни то, жива ли я. Я много раз спрашивала маму, о чём она думала эти несколько минут, пока неслась от дома к дороге. И кажется, здесь не нужно никаких слов.
В машине скорой помощи мне сделали укол обезболивающего и наложили шину. Мама поехала в больницу вместе со мной. Я спросила у врачей, когда смогу ходить, и они ответили что-то очень невнятное. Тогда я уточнила, что спрашиваю не просто так, а потому что через две недели у меня соревнования по бальным танцам и я не могу их пропустить. По выражению маминого лица я начала догадываться, что у меня и всех остальных в этой машине немного разные взгляды на происходящее.
Больница
В больнице санитарам пришлось разрезать мою штанину (это были мои любимые штаны), чтобы сделать снимок. Выяснилось, что у меня перелом со смещением и для того, чтобы кости срослись нормально, мне придётся лежать в больнице на вытяжке — кости фиксируют спицами на кольцах так, чтобы нога была неподвижна. Аппарат Илизарова тогда показался мне металлическим железным драконом, и я жутко разрыдалась, представив, что мне нужно будет сродниться с ним надолго.
Когда в больницу с работы приехал папа, он вместе с врачами придумал идею получше: вместо илизаровского аппарата мне предстояло пережить операцию, при которой в мою ногу параллельно кости вставят спицу, которую потом через несколько месяцев извлекут. Этот план звучал куда оптимистичнее, к тому же вместе с такой спицей можно было поехать встречать Новый год домой.
За те несколько дней, что я провела в палате, ко мне приезжал водитель, который меня сбил. Помню, что он привёз огромный пакет со сладостями, которые я очень любила, но меня всё время так сильно тошнило, что они достались соседкам по палате. Приходила сотрудница ГИБДД, которая расспрашивала о подробностях аварии. Родители переживали, что такой разговор застанет меня врасплох, но мне было ровным счётом всё равно. Тогда же стало очевидно, что вины водителя в случившемся нет, что он сделал всё для того, чтобы предотвратить аварию. Честно говоря, в тот момент, когда всё произошло, я больше всего боялась, что он просто уедет, ведь у меня ещё не было мобильного телефона, чтобы позвонить родителям. Приходила лучшая подруга вместе с мамой. Кажется, даже местное телевидение решило снять сюжет. Наверное, о том, как важно соблюдать правила дорожного движения.
Восстановление
Операцию проводили под общим наркозом. Меня попросили досчитать до десяти, но отключилась я уже на третий счёт. От следующих нескольких часов мне достанется в наследство десятисантиметровый аккуратный шов на левом бедре, который часто принимают за стрелку на колготках, и умение феноменально быстро запоминать тексты. Есть популярная теория, что от препаратов, которые применяют для общего наркоза, ухудшается память. Для того чтобы этого не произошло, учителя, которые следующие несколько месяцев приходили ко мне домой, почти каждый день просили меня учить по стихотворению.
В итоге мы с родителями отметили Новый год дома, как я и мечтала. Родители занесли меня домой и усадили в кровать, где разложили мои детские игрушки. В подарок от одноклассников я получила пачку писем с пожеланиями о выздоровлении. Выглядит как идиллия, но думаю, что они стали результатом пятиминутного задания от классной руководительницы. Многие из них были довольно искренними, но есть один факт, который невозможно выдумать нарочно. Уже после выздоровления я получила довольно жуткое покаяние от нескольких одноклассников. Они рассказали, как обсуждали хитрый план по поиску водителя, чтобы подговорить его сбить меня во второй раз. Сейчас понимаю, что это, возможно, самый изящный способ оказаться жертвой буллинга. Ещё более странно, какие изобретательные формы может приобретать жестокая детская фантазия.
Ограничения
Однажды папа принёс домой костыли. Это было настоящим праздником. Вставать с постели в первый раз было так же тяжело, как, наверное, и учиться ходить. Первые несколько дней я не могла сделать больше трёх шагов из-за головокружения. Потом приноровилась и начала воспринимать происходящее как игру. Я довольно быстро научилась обходиться с новым приспособлением, а когда домой приходили подруги, изображала стрельбу на костыле, который представляла автоматом. В какой-то момент, когда я стала чувствовать себя лучше, я осознала свою главную привилегию: я могу очень долго не ходить в школу. Утомляло только то, что родителям приходилось слишком много обо мне заботиться: я не могла сама помыться и выйти из дома. Когда я начала чувствовать в себе силы, то стала пытаться делать шаги без костылей. Разумеется, это была сомнительная авантюра — в такие моменты штырь мог просто проткнуть мою ногу. Я знала об этом и пыталась наступать на ногу тогда, когда родители не видят. Мне не терпелось поскорее вернуться к нормальной жизни.
Я продолжала нарушать правила до того момента, пока врач к которому мы время от времени ездили на обследование, не сделал снимок и не начал ругаться матом. Он сказал, что штырь находится намного выше, чем ему следует, и, естественно, называл причину этого моим родителям. Хорошо, что как раз тогда подступил момент второй операции по удалению штыря. В этот раз всё не было так гладко: операцию делали под местным наркозом и врачи почему-то решили, что хорошая идея — показать мне спицу сразу после того, как её достали из моей ноги. Когда они наложили шов, кто-то из тех, кто находился в операционной, спросил меня: «Дойдёшь до палаты сама?» Я кивнула и через несколько шагов шлёпнулась на пол.
Последствия
Из больницы меня выписали через пару недель. Было странно заново учиться ходить без костылей, но я быстро привыкла. В какой-то момент мама посмотрела на мои ноги и спросила: «Тебе самой не кажется, что левая теперь короче, чем правая?» Папа убеждал её, что это видит только она, но мы всё равно поехали в больницу, где тот самый врач, который ругал меня за авантюризм, измерил при помощи специального аппарата, потянул за них и сказал: «Они абсолютно одинаковой длины». Я с победоносным видом посмотрела на маму, но тогда же испытала то, что буду чувствовать много раз после: ощущение того, что моё тело мне вообще не принадлежит. Это же чувство возникнет тогда, когда мои одноклассницы начнут краситься, а я попрошу маму не покупать мне косметику, когда не захочу носить туфли на каблуке, когда отрежу длинные волосы, а моя мама посмотрит на меня как на врага народа. То же чувство появится, когда мне станут свистеть вслед или отвешивать сальности. В каждый из таких моментов я думаю только об одном: я всё ещё на аппарате для измерения длины ног, но тогда моё тело физически мне не принадлежало и оценивалось другим человеком по требованию моей мамы — по чьему требованию оно оценивается сейчас?
Когда начался новый учебный год и я пришла в школу, одноклассники смотрели на меня как на инопланетянина. Пару раз я позволила себе сострить на тему того, как обстоят дела с кастингом водителя, но потом решила оставить эту тему в покое. Я вообще старалась не вспоминать об аварии, но казалось, что окружающие этому не слишком способствуют. Однажды на перемене учительница по труду завела со мной лучший смол-ток: «Саша, давно тебя не видела. Ну что? Поспешишь — людей насмешишь?»
Разумеется, в школе после этого меня использовали как живую иллюстрацию для методички о правилах дорожного движения, а мою подругу (с которой мы до сих пор над этим смеёмся) — как пример того, как важно держаться за перила: она упала с лестницы на перемене и сломала позвоночник.
С момента этих событий прошло уже очень много времени. Смешно, но иногда, когда я приезжаю домой, моя мама, схватив меня за руку, пытается перейти дорогу там, где нет пешеходного перехода, и очень извиняется, когда я прошу этого не делать. Я пресекаю попытки сделать это среди друзей. Выгляжу со стороны как жуткая зануда (наверное, не только в эти моменты), но есть триггеры, от которых нельзя избавиться. Я до сих пор уверена, что не буду никогда водить машину. Просто из-за того, что не смогу не думать о том, кто «бросится мне под колёса» в следующую секунду.
Тюрьма или спасение? Что делать, если сбил человека на дороге
От такого происшествия не застрахованы даже самые опытные водители. Плохая погода или наглый пешеход, решивший переходить дорогу там, где хочется, могут разделить жизнь водителя на «до» и «после». Юристы и бывшие сотрудники ГИБДД рассказали Лайфу, как нужно вести себя в случае наезда на человека.
Стоит определиться в терминологии с самого начала и сказать, что водитель машины, будь он хоть трижды опытным, трезвым и внимательным, в случае ДТП с пешеходом будет рассматриваться как виновник. Так сформулированы Правила дорожного движения. Машина всегда представляет собой средство повышенной опасности, и, в каком бы месте пешеход ни пересекал проезжую часть, водитель всегда будет отвечать. Особенно если сбитый человек скончается. Тогда у водителя гарантированно прибавится седых волос.
И здесь важно сказать, что, нарушая ПДД (а именно П.4.3 или П.4.5), пешеход автоматически подставляет под возможную уголовную ответственность водителя. Главное правило такое — если вы заметили на дороге пешехода, даже если это ребёнок или старик, ни в коем случае не маневрируйте, не виляйте по дороге, пытаясь его объехать. Как и предписывают правила, применяйте только экстренное торможение и держите руль прямо. Жизнь показывает, что чаще всего пешеход успевает отскочить в сторону и избежать столкновения. А если вы начнёте метаться по дороге, то угадать траекторию и поведение пешехода уже будет невозможно. Обычно по злой иронии он бросится в ту же сторону, что и автомобиль. В итоге наезд неизбежен.
— Если вы всё сделали по правилам и всё-таки сбили человека, вы не виновны ни с юридической, ни с моральной стороны, потому что у вас не было технической возможности путём применения экстренного торможения избежать наезда, — рассказал один из бывших сотрудников автоинспекции.
Даже если наезд на пешехода произошёл, уезжать ни в коем случае нельзя. Оставление места ДТП не только гарантированно станет основанием для лишения прав, но и станет отягчающим обстоятельством в суде, если пешеход получит тяжёлые травмы или (не дай бог) скончается либо до приезда скорой помощи, либо в больнице.
Фото © Агентство городских новостей «Москва»
Юрист Антон Боровиков отметил, что в суде такие случаи в подавляющем большинстве приводят к обвинительным вердиктам.
Чаще, конечно, в зависимости от состояния, водители получают условные сроки. Но всего этого можно избежать, если не действовать, руководствуясь эмоциями
Не врать инспектору
Юристы говорят, что уезжать с места ДТП нельзя даже в том случае, если пешеход чувствует себя хорошо и самостоятельно уходит домой. Такие «клиенты» очень часто сразу после прыжка под автомобиль идут в больницу, где фиксируют повреждения. Сразу за этим действием следует обращение в полицию, и, как правило, пострадавший пешеход всегда помнит номер автомобиля. Если владелец убедился в нормальном самочувствии пешехода и потом уехал, то он будет виноват и, скорее всего, не только лишится прав, но и получит срок за причинение тяжкого вреда здоровью.
Если пешеход подаёт признаки жизни, но не хочет (или не может) двигаться, ни в коем случае нельзя помогать ему самостоятельно. Одно неловкое движение, и пережатая артерия откроет крови путь наружу. Если пешеход умрёт от кровопотери прямо на дороге, то водитель гарантированно сядет в тюрьму, причём «загреметь» на нары можно сразу по нескольким статьям, главной из которых может стать «Причинение смерти по неосторожности».
Важно знать, что непосредственными свидетелями ДТП могут быть пассажиры и даже ближайшие родственники. Их слов о том, что пешеход появился на дороге внезапно и совершенно не там, где это предусмотрено, может быть достаточно для того, чтобы инспекторы ДПС начали сомневаться в виновности водителя. Кстати, самому водителю ни в коем случае не стоит врать инспектору относительно скорости движения. Часто (либо от испуга, либо по другой причине) водители пытаются занизить скорость, с которой двигались.
Запомните, что у экспертов есть методики и специальные инструменты для определения тормозного пути. Исходя из этих данных, следователи сделают однозначный вывод о скорости движения, и тогда ложь станет отягчающим обстоятельством в суде.
Чтобы не навесили лишнего
Фото © Агентство городских новостей «Москва»
Если решение говорить всё честно принято, то стоит знать, что инспекторы тоже люди и могут ошибаться. Причём как в ту, так и в другую сторону. После того как сотрудник ГИБДД начинает рисовать схему, важно не просто следить за замерами, но и делать это в присутствии двух понятых. Если не соблюдено хотя бы одно из этих условий, то данные ГИБДД не засчитают в суде.
Также особенно важно уточнить в итоговом протоколе состояние проезжей части. Если на момент совершения ДТП шёл дождь, а инспектор записал состояние проезжей части как «сухая», то суд вряд ли встанет на сторону водителя. Обязательно нужно отразить погоду, состояние дороги, освещение, препятствия, зону видимости.
Прежде чем подписывать протоколы о ДТП, нужно их внимательно прочитать. Лучше, если у водителя заранее будет телефон приличного юриста, который прочитает документы внимательно, с профессиональной точки зрения сделает замечания инспектору и внесёт свои правки в протокол.
Если у пострадавшего в ДТП пешехода или инспекторов ГИБДД есть вопросы по трезвости водителя, ни в коем случае не стоит отказываться от освидетельствования. Отказ от поездки в больницу приравняют к вождению в нетрезвом состоянии, и тогда песенка будет спета — ДТП, да ещё и с наездом на пешехода, плюс повреждения — минимум условный срок.
Если следователь, а затем суд установят, что водитель не нарушал правил и действовал в рамках закона, это смягчит его наказание.
Выбирать приходится из двух зол: лучше «поймать» на капот и лобовое стекло одного пешехода, чем двух, трёх и даже пятерых людей с полосы встречного движения. С точки зрения ПДД, инспекторов и суда, который обязательно будет, если пешеход получил травмы или скончался, экстренное торможение — единственное правильное и законное решение водителя.
ВАЖНО! Никакие звуковые сигналы, дальний свет или отборный русский мат не спасут водителя от тюрьмы. Первое, что нужно делать, если на дорогу выбежал пешеход, — применить экстренное торможение. А вот после того, как педаль тормоза будет утоплена и машина начнёт тормозить, можно «гудеть» сигналом и переключить свет в «дальний» режим. Ещё раз — сначала торможение, потом всё остальное. Это принципиально важный момент, реализовать который на практике и рассказать о котором инспекторам нужно именно в такой последовательности.
Одно неверное слово — и тюрьма
Фото © Агентство городских новостей «Москва»
Юристы отмечают, что важно не путаться в терминах. Неправильной реплики будет достаточно, чтобы со слов водителя инспектор составил протокол с неправильными данными, а дальше — лишение прав и условный срок. Категорически нельзя называть экстренное торможение резким. Резкое торможение приводит к заносу, при котором увеличивается тормозной путь. Резкое торможение — неправильное действие с точки зрения ПДД, из-за которого и может возникнуть аварийная ситуация. Занос автомобиля при экстренном торможении ни в коем случае нельзя называть уводом автомобиля в сторону. Увод в сторону, особенно если будут пострадавшие или погибшие, почти 100-процентная статья.
Разблокировку колёс, необходимую для сохранения траектории, ни в коем случае не называть прекращением торможения и отпусканием педали тормоза. Такие термины будут истолкованы следствием не в пользу водителя.
Предупреждать светом и сигналом пешехода нужно одновременно с торможением. Суть в том, что с точки зрения ПДД мигание дальним светом и гудки до применения экстренного торможения — неправильные действия со стороны водителя, и судом они могут быть истолкованы как причина наезда.
Рассказывать инспектору о плохом самочувствии тоже не нужно, не говоря уже о технических проблемах машины. Дело в том, что болезненное, утомлённое и нервозное состояние резко ухудшает реакцию водителя. Согласно правилам, запрещается управлять автомобилем в болезненном состоянии, угрожающем безопасности (головокружение, тошнота, удушье, боль). Таким образом, болезненное состояние будет истолковано не в пользу водителя. На жалость инспекторов ДПС в таких ситуациях тоже не возьмёшь, а явная ложь может быть зафиксирована и в суде станет доказательством виновности.
Простые правила, описанные выше, помогут не только грамотно оформить ДТП, но и оказать водителю «скорую юридическую помощь». Дальше, опираясь на правильные действия и правильные слова, адвокаты в суде будут доказывать невиновность.