Рассказ поездка на дачу с мамой машине
Новое в блогах
История про нашу поездку с тёщей на дачу
Когда мне вечером моя супруга сообщила, что мы в субботу с тёщей едем отдыхать на дачу, я ощутил себя ребёнком которого ведут к стоматологу.
Для меня вообще такие слова, как «тёща и дача» никак с понятием отдых не увязываются. Звякнул у меня в тот момент в голове тревожный звоночек… Утром он все еще звенел.
Прислушался, нет не в голове. У любимой телефон надрывается. Суббота. 8:03 утра…
На проводе тёща, мол кого ждём, чего не едем. Уже с шести утра ждёт. Ну пошла моя любимая красоту наводить. Красится во всю. Это отправляясь на дачу. Комаров видимо поражать красотой собралась. Увидит её комар и забудет как крыльями махать. Или аппетит к кровушке утратит…
Вес не меняется. Похоже моя любимая «мама» реально натаскала с соседней стройки кирпичей. Идём к машине, тёща спрашивает не тяжело ли мне. Нет, что вы. Меня же хлебом не корми, дай только в выходной день хрень всякую потаскать.
Узнаю по дороге очень интересные мне новости. Оказывается тот чайник, что потерялся год назад нашелся! А приснилась сегодня тёще крыса в пионерском галстуке. Смотрю на тёщу в зеркало заднего вида. Мысленно повязываю ей этот галстук. Вроде полегчало…
Тут она вспоминает, что забыла хлеба купить. Сворачиваем к супермаркету. Хожу с ней по магазину. Потрясающие новости сыплются одна за одной.
Оказывается точно такие же наволочки она уже видела когда с мужем отдыхали в Анапе. Сразу после института. И стоили они рубль 20.
Приехали домой. Супруга еще не готова. Сижу в коридоре, жду. Чувствую, что уже хорошо отдохнул. Выехали, наконец. Идёт повтор новостей. Про чайник, про наволочки.
Я молчу. Жена слушает и поддакивает. Я смотрю вперед и представляю удирающую от машины крысу в галстуке. Невольно превышаю скорость, о чем приятным женским голосом сообщает навигатор.
Теперь мне с заднего сиденья вещают о скоростном режиме, о штрафах, о волге которую тесть купил когда их всего пять штук по всей стране было. Вежливо улыбаюсь и киваю. Теперь у крысы бегущей спереди шансов на спасение не осталось!
Вот и дачка. Теперь отдохнём. Теща яблочек захотела.
Трясу яблоню как дебил трясёт не работающий пульт от телека. Трижды стал Ньютоном. Вспоминаю не много из физики и много из мата. Ну теперь то можно и отдохнуть, но тёще не понравилось расположение мебели в комнате в которой она бывает дважды в году.
Двигаю шкафы, диваны, и тумбочки. Супер отдыхаю.
Неудачное движение и диваном зажало пальцы как капканом, внезапно открывшейся дверцей шкафа получил по голове, весь грязный как та крыса оставшаяся на трассе. Выхожу во двор.
Вспомнила, как строилась Останкинская башня. Иду отдыхать в сарай. Несу из него лестницу для отдыха. Лезу на крышу за этой долбанной антенной. И вот она, вершина отдыха.
Лечу с крыши вместе с антенной. Успеваю подумать: ну чем я не станция Мир? Приземляюсь. Крысы из сарая загадывают желания глядя на падающую звезду. Развалился на газоне.
Ну прям звезда звезданутая. Тревожный звоночек в голове перекатился в гул. Тёща резко ощутила себя отдохнувшей и поспешила домой. Уже через час я загружаю сумки с кирпичами в машину. Антенну решили не выбрасывать.
Тёща хочет её как то в теплице приспособить. Но думаю решила просто сберечь её как сувенир.
Ночь на даче. Святочный рассказ из прошлого
Это случилось много лет назад. Тогда я, ещё совсем девчонка, приезжала со своим мужем к нему на дачу зимой и летом, в любую погоду. Муж был старше меня, и нам с ним всегда было интересно вдвоём.
Днём мы гуляли по лесу, а вечерами сидели в хорошо натопленной кухне, где на диване было так уютно вязать мужу свитер, когда он читал мне вслух что-то из своих любимых классиков.
Приезжали на дачу в пятницу после работы, и оставались там до вечера воскресенья. Однажды в субботу мужу понадобилось с,ездить по делам в город, и он предложил мне остаться на даче, обещая вернуться засветло.
День прошёл в обычных делах. С утра я растопила печурку, приготовила вкусный обед, продукты для которого мы закупали всегда в поселковом магазине. Особенно любили мы брать там баранину для ароматного супа и молоко, жирное, колхозное, его я топила в духовке нашей дровяной плиты. Получалось очень вкусно. В той же духовке я пекла пироги с яблоками из своего сада. Бывать вдвоём в выходные на даче нам обоим очень нравилось.
Тот случай, о котором я хочу рассказать, произошёл в самом начале нашего супружества. Мы оба были очень счастливы, и казалось, что так теперь будет всегда.
Меня очень рано начали приучать к хозяйству. Помню, как я, стоя на табуретке, делала котлеты в коммунальной кухне, как мыла в тазиках посуду, гордясь тем, что мне доверяют даже сковородки с пригоревшим жиром и большие кастрюли. Сколько я помню себя, мне всегда было интересно учиться всё делать самой, и хотелось всё делать хорошо не для того, чтобы меня похвалили, а просто потому, что мне так хотелось.
Мужу нравилось во мне всё, и он не уставал повторять слова, кажется, из рассказа Чехова: «Женитесь, господа, не пожалеете!»
Чтобы было не скучно, я включила приёмник, и слушала то музыку, то какой-то радиоспектакль, поглядывая в окно, не идёт ли с поезда мой муж.
Время летело быстро, я и не заметила, как стемнело. Включила свет. Встала у окна. Муж должен был приехать с минуты на минуту, но его всё не было.
Смотреть в окно было уже бесполезно. Кроме моего отражения на тёмном ночном стекле, ничего не было видно. Я поняла, что мужа, по-видимому, задержали какие-то дела в городе, и придётся мне ночевать на даче одной. Никаких мобильных телефонов тогда не было, иначе я знала бы, что случилось, и было бы не так тревожно.
Прежде всего я решила запереть на ночь дверь. Ключи от дома обычно лежали на подоконнике кухонного окна. Их там не было. Обыскала всю кухню, потом весь дом, ключей не было нигде. Да это было ясно с самого начала: муж всегда клал ключи в одно место, чтобы их не искать. Щеколда была на входной двери, но ненадёжная, слабенькая, и, закрыв дверь на неё, я убедилась, что дверь свободно ходит туда-сюда, оставляя довольно широкую щель. Достаточно было дёрнуть дверь посильней, и щеколда вылетела бы, она была довольно слабо прикручена разболтавшимися шурупами.
Я включила приёмник, музыка, звучавшая из него, действовала довольно успокаивающе, и я присела на диван, собираясь вязать всю ночь. Спать в таком ненадёжном месте одна я не решалась.
Внезапно погас свет, и музыка прекратилась. Этого мне только не хватало! Снова отключили электричество, так бывало довольно часто на даче, особенно по ночам. Но ни разу я не оставалась на даче одна, да ещё в темноте. Есть ли в доме свеча? Я не знала. Искать свечу в темноте было проблематично. Когда мы вдвоём с мужем оставались ночью на даче без света, в свече как-то не было необходимости. А тут одна, да ещё и в темноте.
В углу зашуршала мышь. Мыши-полёвки иногда забегали в дом, но я их не боялась. А муж с помощью мышеловки почти сразу вылавливал не прошенную гостью, выбрасывая потом её, распластанную пружиной, вместе с мышеловкой за забор, в придорожную канаву. Было бы странно заниматься в темноте поисками мышеловки, поимкой мыши.
В добавок ко всему я знала, что соседей по даче нет, никто, кроме нас с мужем, не ездил на дачу зимой. Нечего было и думать о том, чтобы уснуть. Сидеть же одной в тёмном доме было неприятно и страшно.
Подумав немного, я вышла на улицу. Фонари на улице тоже не горели, но снаружи было светлее из-за луны и звёзд, горевших на ночном небе. Постепенно глаза привыкли к неяркому уличному свету. Здесь было лучше, чем сидеть в темноте довольно большого дома. Я стала оглядываться по сторонам: везде дома с тёмными окнами, кое-где и ставни были забиты досками. Вышла на дорогу. Высокая берёза, что росла напротив нашего дома, слегка качала длинными ветками по ночному звёздному небу.
В том направлении, где росла берёза, прямо за ней, в чердачном окне старого дома мне почудился неясный свет. Он то появлялся, то пропадал, и был похож на свет лампочек гирлянды. Ветви берёзы мешали мне разглядеть получше, что же светилось в окне дома, стоящего наискосок от нашего. Я прошла вперёд по дороге, и остановилась напротив дома, в окне которого, покачиваясь, то вспыхивали, то гасли огоньки. Я смотрела на них, как заворожённая: ещё бы, могло оказаться, что в этом доме есть люди, и у них есть свет, я могла бы постучаться к ним в дом, и мне стало бы не так одиноко, как сейчас, хотя бы на время.
Огоньки вспыхивали и гасли в чердачном окне на втором этаже дома, усечённом треугольником крыши.
Набравшись смелости, я постучала в калитку дома с огоньками, сначала тихонько, потом всё громче, и, наконец, набравшись смелости, а, может, даже от отчаянья, я стала стучать в калитку довольно громко.
Огоньки в окне чердака, покачавшись, погасли. Но через несколько минут или секунд, я не очень определённо ориентировалась во времени, качающиеся огоньки появились за цветными окнами веранды, выходящей в сад. За разноцветными стёклами огоньки было видно не так отчётливо, но они горели, в этом не могло быть никакого сомнения!
Я не знала, что сказать.
Мы сидели в полутёмной комнате. Мебель вокруг была старой и пыльной. На столе стояли грязные тарелки и стаканы, а хозяин дома занялся тем, что присел на корточки возле печки и стал подбрасывать дрова в уже догорающую печь. Огонь в печи разгорался медленно, но верно, и было уже можно разглядеть, хоть и не очень ясно, и обстановку комнаты, и хозяина этого странного дома. Он, несомненно, был стар. Его одежда, мягко сказать, была не новой и не опрятной: засаленные рукава свитера неопределённого цвета были видны мне особенно хорошо, потому, что этот человек приблизил руки к огню раскрытой дверцы печи, видимо, ему было холодно. Молчание затянулось. И я, чтобы чувствовать реальность происходящего, заговорила сама:
— Мой муж уехал сегодня в город, но должен был обязательно вернуться к вечеру. Последняя электричка пришла давно, а его всё нет. В доме темно и страшно, да ещё мышь скребётся в углу.
Хозяин дома молчал, грея руки у распахнутой дверцы печи, и я решилась заговорить снова:
— Можно, я немного побуду у вас? Возможно, свет скоро включат, и тогда я смогу вернуться домой.
Старик поднял опущенное вниз лицо, и я к своему немалому удивлению увидела, что по его морщинистым щекам текут слёзы.
Он был стар и нелюдим, но никого другого во всей округе не было, и мне не хотелось уходить от него туда, где было безлюдно и страшно.
Немного освоившись, я предложила Деду прибраться у него на столе и помыть посуду.
Я прибралась на столе, и мы даже вскипятили на печке чаю в большом закопчённом чайнике. Старик достал из буфета какую-то древнюю бутылку, заткнутую вместо пробки свёрнутой жгутом газетой. Он налил немного тёмной жидкости в наши кружки. Чай был огненно-горячим, терпким на вкус, и я сразу согрелась от него. Неожиданно я почувствовала, что очень хочу спать, так сильно, что даже боялась, что усну, сидя на стуле.
Видимо, старик не возражал, потому, что я прилегла на старом диване, и мгновенно уснула, наверное, бальзам, что налил нам в чай старик, был настоян на травах, и они имели сонное действие.
Не знаю, сколько прошло времени, но я проснулась оттого, что лицо старика склонилось совсем низко надо мной. Я вздрогнула от неожиданности, и поспешила сесть на диван, на котором я так внезапно задремала.
— Я пожалуй пойду к себе. Спасибо, что напоили чаем.
Я попыталась вырвать свою руку из руки старика, а он прихватил меня ещё и за другую руку, и стал смеяться неожиданно хрипло и как-то совсем не весело, и я, испуганная не на шутку, стала тянуть свои руки на себя, стараясь вырваться. Это невероятно, но мы с Дедом боролись. Он даже сумел толкнуть меня на диван, и я упала на него спиной, а Дед оказался сверху меня, и стал тыкаться своим слюнявым гадким ртом мне в нос, рот, в подбородок.
Видимо мои слова и голос подействовали на старика убедительно, он отступил назад, и я метнулась к двери, по счастью, она оказалась не запертой.
Быстрее ветра я выскочила из дома страшного старика, и побежала по направлению к калитке, она тоже не была закрытой, и очень скоро я влетела сначала в свой сад, благо, что, уходя, я оставила калитку открытой, затем я оказалась у себя в доме. Не сразу сообразила я, что старик не гонится за мной, поэтому успокоилась лишь тогда, когда закрыла входную дверь на щеколду. Хоть и не очень надёжная защита, но всё-таки лучше, чем ничего.
До утра я сидела в уголке дивана, поджав озябшие ноги под себя, и смотрела в окно, как постепенно ночная тьма сменялась неяркой зарёй зимнего утра. А потом зажёгся электрический свет, и стало намного приятнее ждать наступающего утра.
Муж приехал довольно рано. Спросил, как мне спалось без него, одной на даче. Я промолчала в ответ. Я была сердита на мужа за то, что благодаря ему я натерпелась такого страха. Я не стала рассказывать ему о своём ночном приключении, зная, что он будет ругать меня за то, что ночью я вышла из дома и потащилась куда-то, рискуя, может быть, даже своей жизнью.
Очень хотелось спать. Ведь за всю прошедшую ночь я поспала совсем не много, быть может, всего несколько минут, когда прилегла на диван в доме злосчастного старика.
А потом мы поехали домой. Только спустя несколько дней после той страшной ночи, я решилась расспросить мужа о странном доме и его обитателе.
— Ты не знаешь, кто живёт в старом доме, что стоит через дорогу от нашего? Это перед ним растёт высокая берёза, видная из нашего окна. Ты знаешь, о каком доме я говорю? Он такой старый, с чердачным окном наверху, с цветными стёклами на веранде.
— Но вчера, когда в садоводстве отключили электричество, в этом доме горел какой-то неясный свет, сначала на чердаке, а потом внизу.
Прошло много времени, может, даже, не один год, было лето, я отдыхала на даче с нашим годовалым сыном, муж приезжал к нам каждый день после работы, а днём мы с сыном были в обществе бабушки мужа, уже очень строй, и почти выжившей из ума.
С бабушкой почти никто из родных не разговаривал, она не только была немного не в себе, но в добавок имела весьма скверный характер. И меня, молодую жену её внука, она встретила по началу очень неприветливо. Но я стала приглашать её к себе на завтрак, обед и ужин, и вскоре она даже в какой-то мере подружилась со мной. Бабушка немного мне помогала: когда я готовила еду в доме, она сидела рядом с кроваткой моего маленького сына. Кроватку я на день выносила из дома без матраса в сад, где ребёнок мог играть и сидел, как в манеже.
Иногда мы с бабушкой оставались и на ночь на даче, и тогда она подолгу засиживалась у меня после ужина, негромко рассказывая мне что-то из своей прошлой жизни.
Я спросила, известно ли бабушке что-то о доме напротив.
У меня пробежал по спине холодок: уж не с призраком ли я общалась в том злополучном доме в незабываемую страшную ночь позапрошлой зимы?
Я не стала расспрашивать у бабушки подробностей этой истории, но теперь я знала, что мне нужно узнать, и постепенно стала узнавать у всех, и у родных мужа, и у наших соседей, что же случилось в том доме под берёзой.
Не сразу удалось собрать полную картину трагической судьбы людей из дома напротив. Но когда я собрала все необходимые мне сведения об этой семье, история получилась простой и страшной одновременно. Я попробую описать её здесь так, как мне рассказывали её разные люди, оставив лишь то, что было существенно и важно.
ИСТОРИЯ ЖИЗНИ СЕМЬИ ИЗ ДОМА ПОД ВЫСОКОЙ БЕРЁЗОЙ
Это случилось давно, никто точно не мог сказать мне, в какие годы поселилась семья в доме, что стоял под берёзой, но все рассказчики сходились в одном: это были послевоенные годы.
Вернувшийся с войны полковник женился на молоденькой медсестре, выхаживающей его после ранения в госпитале. Полковник стал работать в институте, откуда ушёл на войну, он успешно занимался наукой и вил гнездо для своей молодой семьи, первая его семья, родители, жена, и двое детей-школьников погибли в Ленинграде во время блокады.
Для своей новой семьи фронтовик приобрёл дом за городом, перед домом посадил берёзу, когда его молодая жена родила ему сына. После войны все радовались наступившему миру, и жизнь казалась безоблачной в смысле того, что после ужасов войны всё должно было быть хорошо и счастливо.
Супруги жили дружно, радовались подрастающему сыну, который был и пригож, и умён, и послушен. Что ещё надо человеку? Хорошая работа, молодая, заботливая жена, подрастающий наследник.
Мальчик учился в школе очень хорошо, и мечтал поступить в лётное училище. Мечту свою он исполнил. В училище тоже занимался успешно, и уже подходило время его окончания. Молодой курсант готовился к выпускным экзаменам на даче. Там он сидел подолгу над книгами, и соседи часто видели по ночам свет в чердачном окне, где юноша жил, приезжая на дачу.
Мать беспокоилась о том, что сын засиживается над учебниками ночами, мало отдыхает, даже на улицу выходит редко. Отец успокаивал её, говоря, что парень молодой и здоровый, к тому же, экзамены уже скоро, а после них он отдохнёт.
Экзамены были успешно сданы, и перед назначение в часть для прохождения службы был целый месяц для отдыха усердного учащегося лётного училища. Заранее была куплена путёвка в одну из здравниц Крыма, и сын, провожаемый напутствиями родителей, впервые уехал отдыхать один.
А дальше пошла череда трагических событий, о которых рассказывали люди немного противоречиво, но картина складывалась таким образом.
Отдыхая по путёвке, бывший курсант, а теперь дипломированный лётчик, отправился со своей невестой с палаткой в горы. А там, в горах, произошло с ними несчастье. Ребята спали вдвоём в палатке, когда на них напала банда местных парней. Лётчика привязали к дереву, а его девушку насиловали все по очереди у него на глазах.
От горя умер сначала отец несчастного юноши, потом умерла и мать. А он оставался в психиатрической больнице, потому, что боялись, что он себя убьёт, были бесконечные попытки суицидов, когда его выпускали домой.
Шло время, больной был заперт за стенами дома скорби, его родителей уже не было в живых, менялись законы, и психиатрических больных стали отпускать домой. Отпустили и несостоявшегося лётчика. Семьи уже не было, он приехал жить на дачу. Соседи жалели больного, подкармливали его, отдавали ему старую одежду, и он жил уединённой жизнью на чердаке своего дома, не умея позаботиться о себе.
У больного была нарушена память, но одно он помнил и повторял без устали: «Я насильник и убийца!»
Однажды в посёлке произошло ЧП: молоденькую дачницу нашли утром в ближайшем лесу изнасилованной и убитой. Преступника не нашли, но раз,ярённая толпа дачников кинулась к дому, где жил несчастный больной.
Вызванная кем-то милиция спасла несчастного больного от суда Линча. Его снова поместили в психбольницу, и теперь уже надолго.
Вам понятно, почему я хотела услышать ответ на свой вопрос? Но прошло ещё не мало времени, прежде, чем мне удалось узнать окончание истории несчастного лётчика, сошедшего с ума после страшного несчастья, случившегося с его девушкой.
Больной вёл себя смирно в лечебнице, и его снова выпустили домой, где его никто не ждал. Это случилось зимой, вскоре после новогодних праздников, когда никого из соседей по садоводству не было в посёлке. Спустя довольно долгое время кто-то из его знакомых приехал на дачу навестить больного.
Милиция обыскала близлежащие окрестности, добровольцы из местного населения прочёсывали пустые зимой участки дачников, лес, канавы, труп девушки, якобы убитой больным, не был найден.
Дачные истории
Хотите к весенней погоде весёлый дачный рассказ? Тогда слушайте. Запланировали поездку на дачу. А перед этим поругались с мужем. Я молча собираюсь. Он молча подогнал машину. Молча погрузили вещи. Только собака громко выразила свою радость по поводу поездки. Мы с ней сели на заднее сиденье. Подошла дочка и устроилась впереди. Сумку с телефоном бросила назад, включила музыку и затихла.
Муж яростно трет лобовое стекло. Я посидела немного и поняла, что надо одеться потеплее. Никому ничего не сказав (а чего говорить, ведь все рядом и глаза у всех есть), я вышла из машины и отправилась в дом утепляться. Взяла теплый шарф, хотела уже выходить и тут вспомнила: возвращаться — плохая примета. Чтобы она не сбылась, надо подойти к зеркалу, высунуть язык и погримасничать. Я так и сделала. Представила картину? И вот со спокойной душой выхожу, оглядываюсь и вижу, что моих нет. Посмотрела направо, налево — нет! Шутят что ли? Набрала номер телефона дочки (мужу не звоню — в ссоре). Не отвечает. Звоню еще — нет ответа. Захожу в дом, сажусь у окна и начинаю плакать, накручивать себя: «Вот мою свекровь свекор не забыл бы, не оставил. Он ее любит. И мою подругу Ларису Владимировну муж не забыл бы. Она его держит в кулаке. А меня можно, как какую-то вещь, забыть!»
Прошло минут 20. Звонок от дочки: » Мама, ты где? » Я так зло: » На заднем сиденье!» И отключилась. Минут через 20 подъезжают. Я выхожу, дочка берет меня под руки и, как больную, осторожно сажает в машину, закрывает дверь, проверяет, хорошо ли закрыто, и мы едем. Выясняется следующее. Проехав километров 20, муж посмотрел в зеркало, увидел, что меня нет, говорит Глашке (собаке): «Глаша, а где Валя?» Глашка меня не выдаёт.
Потом дочка рассказывает, что она чуть с ума не сошла. Куда я делась? Выпала? Вышла на светофоре? Звонков моих не слышали, телефон в сумке, сумка на заднем сиденье, а в ушах наушники.
Приехав на дачу, я стала рассказывать всё это соседям (мы очень дружно с ними живем, как одна семья). Так жалостливо рассказываю, все мне сочувствуют. Как же! Муж жену забыл, вспомнил лишь на 20-м километре. Три дня мы так все это переживали, а потом в моей голове что-то щёлкнуло, и я начала рассказывать эту историю уже по-другому: « Третий день Валюша плачет, Валю муж не взял на дачу». И все уже смеялись над этой историей.
Все же я читаю умные книги и знаю, что надо мыслить позитивно, примерно так же, как моя дачная соседка. У неё развалилась баня. От старости. Отлетела стена. Понимая, какие расходы её ждут и сколько работы предстоит, я выражаю ей сочувствие. В семье много людей, да деловые руки только у мужа имеются. Она, видно, тоже читает те же книги и выдает: — У нас все хорошо, муж все восстановит, он работает с удовольствием.
Ага, с удовольствием! Я вижу, какое удовольствие написано у него на лице. Не читает он нужных книг.
А сколько весёлых шуток мне пришлось услышать именно на даче. Здесь у нас коммуна. Я бы сказала, коммуна людей, живущих по принципу: «В отпуск я теперь не езжу и на пляже не лежу, лучше я в саду под грушей на навозе посижу».
Вот сосед позвал нас и гостей в свою баню. Разумеется, выпили, ввалились в моечную, поливают воду на камни. Кричат: «Егорыч, пару мало!» Ответ: «Дык, я еще не затопил».
Или еще картинка. Соседи съезжаются. Подъехал наш друг с семьей. Машина пришла с перегрузом, все люди упитанные. Вот еле протиснулась в дверь теща; важно, не торопясь, вывалилась колобком жена; быстро выскочила дочка; за ней выпрыгнула собачка Тайри. И тут слова соседа заставляют хохотать: — Надо же, одних баб привез!
У меня тоже есть собака, шоколадного цвета кокер-спаниелька. Назвала я её Глафирой, то бишь Глашкой, Вчера купила ей печень свиную. Разморозила, поставила варить. Сварила, сливаю воду и вижу, что в отваре плавают три червячка, похожие на опарыши. Видели их у рыбаков? Одного рассмотрела и выбросила, а потом все это варево отставила брезгливо в сторону. Уже утром решила идти в магазин. Уж я там покажу, как продавать такую гадость! Оделась и пошла. Уже почти дошла до магазина, но решила еще раз посмотреть на этих тварей при дневном свете. Достала кастрюльку. Я варево в ней несла, чтоб червяков не помять.
Рассматриваю. И тут вдруг вспоминаю, что вчера делала плов. Уж очень эти опарыши похожи на рисинки. Возвращаюсь назад, захожу к подруге (она коту покупает такую же печень). Та берет увеличительное стекло и тоже решает, что это червяки. Прежде чем вынести приговор, решаем попить чайку Чай причесал наши мысли, и мы поняли: «Как хорошо, что я не дошла до магазина». Иду домой, достаю плов и вижу, что отварные рисинки и опарыши почти идентичны. Разморозила остальную печень, убедилась, что никаких червяков в ней нет. А теперь представьте, если бы я все-таки дошла до магазина! Да меня приняли бы за профессиональную скандалистку!
Кстати, про опарыши. Они меня однажды уже пугали. Муж купил их для рыбалки и положил коробочки с ними в холодильник Очевидно, одна из них была плохо закрыта, и эти твари расползлись в разные стороны. Я открываю холодильник, а они везде. Ору. Закрываю холодильник. Убегаю, ругаюсь на мужа. А он идет, открывает холодильник, собирает их и с любовью приговаривает: «Замерзли, хорошие мои, побежали греться! Идите сюда!»
Глашка наша — барыня и воровка. Она закапывает в грядки носки, тапочки, перчатки — всё, что украдет. Однажды соседка Римма кричит:
— Толя, ты мои трусы не находил?
— Находил, — отвечает муж.- Вон на заборе висят. А я на свою ругался, что разбрасывает вещи.
Летом у Глашки обычные «дамские» проблемы. Ну, очень симпатичные кобели за ней бегали! Она могла пролезть к ним через игольное ушко. Думала, как же её удержать от них? И придумала. Привязала к поводку маленькие грабельки.
И аттракцион начался…
Глашка бегала по дорожкам, гремела ими, соседи смеялись, но понимали меня, так как частенько им приходилось вместе со мной разыскивать беглянку. Потом вдруг наступала тишина, и тогда мы всей компанией искали, у какой же дырки в заборе она застряла. Находили, по-женски сочувствовали ей, наперебой ругали этих деревенских противных грязных собак, имея в виду, наверное, каждая своего кобеля. Однако удержать холеную красавицу не смогли. Она нашла где-то дыру и сбежала. В результате поисков мы обнаружили её на мусорной куче с самым неприглядным и беспородным псом. Я всё время удивлялась, почему с красивыми, ухоженными спаниелями Глашка не желает общаться, а выбирает для спаривания самых неказистых и обшарпанных кобелей?
Каждый дачный день приносит сюрпризы. Вот вчера разругались с мужем. Ухожу к автобусу с тремя ведрами ягод. Два отнесу — возвращаюсь за третьим. Впереди идет пьяный, качается. Смотрит, как я бегаю от ведра к ведру, и решительно берет те два, что были ближе. Я говорю ему: «Сам еле на ногах стоишь!» А он: «Умная? Да? А почему одна несешь три ведра?» Мне и сказать нечего. Так он и помогал мне до самой остановки. Спотыкался, но нес. А мой обиженный Толя даже не поинтересовался, как мне удалось донести такой груз.
За забором у нас порядки были еще строже, чем на участке. Все, что я уничтожала, Толя с любовью там устраивал. Так уютно начинали вторую жизнь за забором нарциссы, водосборы и прочее население, которое уж очень сильно расплодилось. Ирисы просто вывели меня из себя, и я их переселила туда же. А потом Оксана (дочка) вновь прописала их у нас на участке, да и сейчас продолжает покупать новые сорта. И я уже не спорю.
Здесь же, за забором, росли наши ивы. На них одно время велась настоящая охота: в моде стали плетни. А для мужа это равносильно, что руки-ноги оборвать. Охраняли, объясняли, звали на помощь соседей.
Он сам возил хворост с островов, свои ивы не трогал. Однажды слышим, шуршат наши ивы, понадобились кому-то на плетень. Так муж стал ругаться почем зря, выразительно и громко кричать: «Их, мать!» Спас ивы-то. Мой дед плел плетни, корзины. И мне бы, деревенской бабе, хворост в руки. А делал это горожанин Толя. И землю любил больше, чем я. Как это объяснить?